Вся наша надежда. Режиссер Карен Геворкян — о судьбах городов, общества и культуры
2 Марта 2017
Кадр из фильма «Вся наша надежда»
Абсолютным победителем фестиваля «Полный артхаус» стал фильм Карена Геворкяна «Вся наша надежда». Молодежное жюри, жюри прессы и творческих союзов, зрители единогласно выразили свое мнение: это лучший фильм конкурсной программы. На церемонии закрытия фестиваля Карен Геворкян ответил на несколько вопросов журналистов и зрителей.
О Челябинске
— По моим представлениям, я нахожусь в героическом городе. Рефлексия моего коллеги Сокурова для меня непонятна (имеется в виду негативное высказывание в адрес внешнего вида и инфраструктуры Челябинска, которое Сокуров озвучил на открытии фестиваля «Полный артхаус» в прошлом году. — Прим. авт.). Город может быть чистым или не очень. Но у него есть судьба. Я живу в центре Санкт-Петербурга, хожу по его улицам и постоянно думаю: неужели здесь была война, блокада? Сейчас это трудно ощутить. В Питере я всегда доедаю хлеб. В других городах такого нет. Почему это происходит, я объяснить не могу. То же самое с Челябинском. Его судьба в той же степени героическая. Я бы хотел оказаться связанным с этим городом по части кино. В любом случае за то время, пока я здесь, я успел получить порцию душевных и важных для меня переживаний.
О фильме «Вся наша надежда»
— По изначальному замыслу, мы сняли только первую серию. В планах сделать вторую и третью части. Но что будет дальше, судить трудно, потому что не все зависит от нас. Мне, конечно, хотелось бы завершить этот проект. Я верен этой теме и буду продолжать ее в том или ином виде. Человек труда у нас оказался в очень тяжелом положении. О нем забыли.
Об утратах
— Мы предали свою культуру — и культуру советской эпохи, и классическую. Очень грустные вещи произошли в нашей стране. Я хотел бы, чтобы в следующий раз в этом зале было больше молодежи, чтобы они сидели в проходах, чтобы зал был полон зрителями. Для этого нужно, чтобы процесс кино был более человечным с нашей стороны и стал более важным для зрителей. Для этого нужно постараться. Мы утратили доверие своего зрителя, своего человека. И, возможно, пустые залы являются расплатой за это.
Об общности
— Солидарности (в кино. — Прим. авт.) нет. Откуда ей взяться? Мы с ней давно покончили. У нас в принципе очень социально расслоенное общество, пронизанное коррупцией и другими безобразиями. Если мы не станем хозяевами своей страны, своей судьбы, так и будет продолжаться. Для создания общности нужно наше человеческое, гражданское мужество. Кинематограф должен этому способствовать. У нас должна быть национальная идеология, которая объединяла бы нас как знаменатель многокультурной, многонациональной страны. И все это должны создавать граждане, а не чиновники.
О главной беде
— Мое представление такое: государство у нас очень доброе. Каждый год оно аккуратно отчисляет некую сумму. Скажем, в США и многих других странах такого нет. Второе: возможно, кино действительно может обойтись без государства. И слава богу. Если есть частные инвесторы, значит, есть среда, которая может финансировать кино. Вопрос в другом: как распорядиться этими деньгами. Каждый год снимается около 85 картин. Из них чуть больше 60, то есть почти 80 %, уходят в никуда. Их никто не видит. Оставшиеся 20 фильмов демонстрируются в кинотеатрах от одного сеанса до нескольких дней, неделю, если это фильм-катастрофа. Почему это происходит? Думаю, причина в отсутствии культурной политики. Это главная беда. Нужно возвращаться к своему человеку и к нашему культурному основанию, к истокам.
О любви
— Когда меня пригласили на фестиваль под названием «Полный артхаус», я удивился. Я не совсем понимаю, что такое артхаус, тем более полный. Я думал, что надо мной решили подшутить. Но потом я понял, что Шмыров (художественный руководитель фестиваля «Полный артхаус» Вячеслав Шмыров. — Прим. авт.) — хитрый человек. Он определил для этого термина другое направление, как говорят сегодня, тренд. В итоге я горд, что приехал в этот город, что стою перед вами, что моя картина вызвала такое отношение. Я сам трудовой человек. Это не мода. Это моя любовь. Перед людьми, о которых я делал фильм «Вся наша надежда», нужно не только шапку снимать — им нужно кланяться. Я с ними. Это серьезно. И я готов быть с вами.
— По моим представлениям, я нахожусь в героическом городе. Рефлексия моего коллеги Сокурова для меня непонятна (имеется в виду негативное высказывание в адрес внешнего вида и инфраструктуры Челябинска, которое Сокуров озвучил на открытии фестиваля «Полный артхаус» в прошлом году. — Прим. авт.). Город может быть чистым или не очень. Но у него есть судьба. Я живу в центре Санкт-Петербурга, хожу по его улицам и постоянно думаю: неужели здесь была война, блокада? Сейчас это трудно ощутить. В Питере я всегда доедаю хлеб. В других городах такого нет. Почему это происходит, я объяснить не могу. То же самое с Челябинском. Его судьба в той же степени героическая. Я бы хотел оказаться связанным с этим городом по части кино. В любом случае за то время, пока я здесь, я успел получить порцию душевных и важных для меня переживаний. О фильме «Вся наша надежда»
— По изначальному замыслу, мы сняли только первую серию. В планах сделать вторую и третью части. Но что будет дальше, судить трудно, потому что не все зависит от нас. Мне, конечно, хотелось бы завершить этот проект. Я верен этой теме и буду продолжать ее в том или ином виде. Человек труда у нас оказался в очень тяжелом положении. О нем забыли.
Об утратах
— Мы предали свою культуру — и культуру советской эпохи, и классическую. Очень грустные вещи произошли в нашей стране. Я хотел бы, чтобы в следующий раз в этом зале было больше молодежи, чтобы они сидели в проходах, чтобы зал был полон зрителями. Для этого нужно, чтобы процесс кино был более человечным с нашей стороны и стал более важным для зрителей. Для этого нужно постараться. Мы утратили доверие своего зрителя, своего человека. И, возможно, пустые залы являются расплатой за это.
Об общности
— Солидарности (в кино. — Прим. авт.) нет. Откуда ей взяться? Мы с ней давно покончили. У нас в принципе очень социально расслоенное общество, пронизанное коррупцией и другими безобразиями. Если мы не станем хозяевами своей страны, своей судьбы, так и будет продолжаться. Для создания общности нужно наше человеческое, гражданское мужество. Кинематограф должен этому способствовать. У нас должна быть национальная идеология, которая объединяла бы нас как знаменатель многокультурной, многонациональной страны. И все это должны создавать граждане, а не чиновники.
О главной беде
— Мое представление такое: государство у нас очень доброе. Каждый год оно аккуратно отчисляет некую сумму. Скажем, в США и многих других странах такого нет. Второе: возможно, кино действительно может обойтись без государства. И слава богу. Если есть частные инвесторы, значит, есть среда, которая может финансировать кино. Вопрос в другом: как распорядиться этими деньгами. Каждый год снимается около 85 картин. Из них чуть больше 60, то есть почти 80 %, уходят в никуда. Их никто не видит. Оставшиеся 20 фильмов демонстрируются в кинотеатрах от одного сеанса до нескольких дней, неделю, если это фильм-катастрофа. Почему это происходит? Думаю, причина в отсутствии культурной политики. Это главная беда. Нужно возвращаться к своему человеку и к нашему культурному основанию, к истокам.
О любви
— Когда меня пригласили на фестиваль под названием «Полный артхаус», я удивился. Я не совсем понимаю, что такое артхаус, тем более полный. Я думал, что надо мной решили подшутить. Но потом я понял, что Шмыров (художественный руководитель фестиваля «Полный артхаус» Вячеслав Шмыров. — Прим. авт.) — хитрый человек. Он определил для этого термина другое направление, как говорят сегодня, тренд. В итоге я горд, что приехал в этот город, что стою перед вами, что моя картина вызвала такое отношение. Я сам трудовой человек. Это не мода. Это моя любовь. Перед людьми, о которых я делал фильм «Вся наша надежда», нужно не только шапку снимать — им нужно кланяться. Я с ними. Это серьезно. И я готов быть с вами.
Поделиться
