В направлении главного удара

Война — великая трагедия. Особенно трагична для тех, кто принял первые, неравные бои. Большинство в них пало. И того горше судьба тех, кому выпало встать в направлении главного удара. Из них почти не уцелел никто. Много лет занимался я фронтовой судьбой воинских формирований. Они несли огромные потери, но в своем поиске находил десятки из каждой дивизии, бригады, кого-нибудь из отдельных полков. Из 85-й стрелковой дивизии удалось найти лишь четверых. Столь близкий мне по краеведению А.И. Александров первым вырвал из забвения 85-ю стрелковую через 30 лет публикацией в газете. Он служил в дивизии до войны. Генерала А.В. Бандовского и начштаба Б.М. Цикункова узнал по воспоминаниям. «Живьем» я встретил лишь одного. Командира артдивизиона М.В. Бойко-Бабу. В мое время он работал на ЧЭМК. Все полки, артдивизионы 85-й пали на пути главного удара захватчиков в первых боях на западной границе под Гродно. 85-я стрелковая дивизия овеяла славой свое красное знамя до войны, в тридцатые годы. Она заслужила почетное звание Челябинская, одна из немногих заслужила высший в стране орден Ленина. Дивизия дислоцировалась в области, служили в ней, в основном, наши земляки. Летом 1940 года челябинцев перебрасывают на усиление западных рубежей под Гродно. Бой дивизия приняла с первых минут войны.

Дивизия вступает в бой

3 часа 30 минут. Штаб 85-й стрелковой. Комдив Бандовский с заместителем по политчасти бригадным комиссаром Н.И. Толкачевым только что закончили совещание по приведению частей дивизии в боевую готовность по приказу из штаба округа (один из первых). В кабинете только комдив и начальник артиллерии дивизии полковник Тарасов.

«Неожиданно для нас обоих, — вспоминает комдив, — вблизи штаба неприятно завыла, а затем, издав резкий звук, разорвалась бомба, а за ней начали рваться другие. Сквозь разрывы отчетливо слышался вой самолетов.

Я воскликнул:
— Ну, Тарасов, война началась!

— Да, это война, — ответил он».

Бандовский машинально потянулся к ручным часам. Они показывали 4:00.

И сразу же началось длившееся почти неделю приграничное сражение на гродненском направлении главного удара противника на Минск, Смоленск, на Москву.

Челябинцы на заставах сражались вместе с пограничниками Августовского погранотряда и частями укрепрайона, стояли насмерть. Почти никто из них не остался в живых. Но подвиг их не остался бесследным.

Из донесения штаба 28-й гитлеровской дивизии, наступавшей здесь: «На участке укреплений от Сопоцки противник твердо решил держаться любой ценой и выполнил это».

Об этих же боях командир немецкого 43-го штурмового саперного батальона писал: «Русские дерутся необычайно упорно, даже вышедший из строя солдат, который со стоном извивается на земле, продолжает бороться. Необходимо поэтому каждого раненого или убитого многими выстрелами из пулемета делать совершенно неопасными для наших войск».

Местные жители впоследствии говорили: отдельные укрепления, где сражались наши земляки, отстреливались на четвертый, на пятый день войны, до последнего патрона.

Забытые подвиги

В самые первые часы боя зенитчики дивизии сбили пять вражеских самолетов. Расчет только одного орудия артдивизиона уничтожил три вражеских танка. Батальон Цикунова уничтожил из засады вражескую колонну. Капитан принял батальон после гибели комбата:
«Вручную подкатили пять пушек, и стали прямой наводкой бить по вражеским танкам, сразу загорелись три из них, затем еще два.

Уцелевшие автоматчики разбежались по ржи. Мы потеряли 28 убитых и около 30 раненых…

На четвертый день боев мне доложили, что какой-то сержант прихватил у убитого мундир, может, хочет перейти. Не успел разобраться, новый бой.

Мы входили в райцентр Мосты.

Посреди улицы стоял «КВ». Наши направились к нему, а по ним прямой наводкой из пушки. Оказалось, танк захвачен, в райцентре вражеский десант. Завязался жестокий бой. В это время на танк вскочил немец и вдруг бросил в него гранату. Это был младший командир Апсатар Тактасинов.

Вот для чего он «приобрел» мундир».

Трудно поверить, но челябинцы в первых боях не только отбивались, но и переходили в наступление. Более того, Бандовский пишет в воспоминаниях:
«Пятая рота, сбив пограничные посты немцев, углубилась на территорию уже занятой ими Польши, где уничтожила вражеский обоз.

Лишь не имея связи с соседями, командир роты отвел роту за границу».

Лейтенант Бойко-Баба командовал артдивизионом противотанковых пушек. Вечером на 22 июня он, как и другие молодые офицеры, вне службы гулял в городском парке Гродно.

«Под утро возвращались домой, и вдруг заметили бегущих красноармейцев:
— Куда вы, как на пожар?

— Тревога! Ищем командиров.

Прибежали в лагерь. Все уже на ногах. Война!

Вскоре уже наш артдивизион бил по немецким танкам…

Я со своей батареей поступил в распоряжение командира полка и занял позиции на танкоопасном направлении. Идет ожесточенный бой… Но вот по-другому как-то стали стрелять, другие крики и команды немцев. Мы поняли: танки и открыли огонь. Снаряд за снарядом летит к танкам. Мне показалось, что прошло много времени, а они «живые», нет подбитых. Наконец, встал один, разворачиваясь влево, загорелся другой.

Остановился и третий танк. Остальные повернули назад. Наша пехота, отбросив немцев, снова заняла свои рубежи».

Командир взвода лейтенант А.П. Гончаров рассказывает об этих боях:
«В течение двух суток 103-й стрелковый полк сдерживал натиск превосходящих сил противника. Полк был окончательно обескровлен, роты превратились в отделения, а батальоны в роты. Выбыли из строя почти все командиры. В этих боях я был тяжело ранен в плечо.

Мне пришлось участвовать затем во многих боях, но то, что я пережил и видел в первые дни войны, оставило самую глубокую рану».

В ночь на 24 июня дивизия получила приказ командарма перейти в контрнаступление и взять Гродно. Утром 25 июня полки вышли на подступы к городу и начали наступление. Беспредельную храбрость показал второй батальон 103-го полка, в рукопашной схватке он ворвался на позиции немцев и, выбив их, заставил отойти.

В этот день было отбито несколько атак противника, а к вечеру немцы были выбиты из старых редутов и деревни Гнойница. Часть подразделений дивизии ворвалась в Гродно, вышла даже западнее города. Но вечером поступил приказ об отходе, так как на флангах третьей армии противник прорвался далеко вперед.

Остатки обескровленных тяжелыми боями частей дивизии (потери доходили до 70 процентов) снова отошли на прежний рубеж.

Контрудар на Гродно не достиг поставленной цели, но он приковал на несколько дней к данному району значительные силы гитлеровцев, нанес им большие потери и в какой-то мере затормозил продвижение немецко-фашистских войск на восток. Но исход боев был уже определен, его предрешила неожиданность удара, превосходящие силы противника и отсутствие нашей авиации в небе.

В котле между Гродно и Минском оказалась 10-я и 3-я армии, в последнюю входила Челябинская дивизия. Бои продолжались до 4 августа. Мало кто прорвался и отступил со своими к Смоленску. Оставшиеся партизаны ушли в белорусские леса или попали в плен. Среди первых был капитан Цикунков, лейтенант Бойко-Баба прошел мясорубку лагерей для военнопленных. Дважды он подлежал расстрелу и чудом дожил до победы.

Генералу Бандовскому повезло более, раненого его сумели вывезти из Белоруссии. Он лишился ноги и выбыл из строя. После войны генерал в отставке написал воспоминания о горьких и героических днях боев под Гродно, гибели Челябинской дивизии, гибели наших земляков.

Комиссар Толкачев также был ранен в ногу, но вывезти его не смогли. Он оказался в занятом врагом Минске. Ноги он не лишился, но погиб уже на второй год войны.

Смерть бригадного комиссара

«7 мая 1942 года по улице Московской проехала машина с усиленной охраной к Сурожскому рынку. Полиция сгоняла людей к месту казни. Из машины вывели четырех патриотов.

Когда надевали петлю, Николай Иванович гордо поднял голову, вдохнул полной грудью весенний воздух, и минчане услышали его голос:
— Товарищи! Мы погибаем за Родину. Мы уверены, вы займете наши места. Мстите за нас! Бейте фашистскую гадину!

Так боролся и погиб сын ленинской партии бригадный комиссар Николай Иванович Толкачев. У безмолвия вырвано еще одно имя».

Двадцать лет комиссар Толкачев числился в списках без вести пропавших. Лишь накануне двадцатилетия Победы газета «Советская Белоруссия» рассказала о его кончине (цитата взята отсюда).

В том номере республиканской газеты был опубликован список награжденных героев белорусского подполья. В нем имя Н.И. Толкачева, посмертно он был удостоен ордена Отечественной войны I степени.

Совсем немногие очевидцы тех гибельных, тех героических боев дивизии все же донесли до нас свое слово. О комиссаре Толкачеве они говорили одинаково: был исключительно уравновешен, не поддавался панике и тем вселял уверенность в окружающих, во время боев всегда был среди бойцов в батальонах. Не раз водил лично в атаку.

Так было при контрударе на Гродно, так было на Свислочи, где сделали отчаянную попытку задержать гитлеровцев. Так было при выходе из окружений. В одной из атак Николаю Ивановичу пулеметной очередью прошило ноги. Сумели вывезти его в Минск, а вот отсюда уже нет. Когда гитлеровцы вошли в город, Николай Иванович лежал в беспамятстве в одном из минских госпиталей.

Ему тогда повезло. Полуживого комиссара обнаружила жена одного из командиров Челябинской дивизии А.С. Ананьева и на себе перенесла в безопасное место. Потом она поставила его на ноги.

Так важно было тогда помочь побороть отчаянье бессилия людям, вдохнуть в них веру в конечную победу. И тем величественнее подвиг тех, кто в самые черные дни оккупации сумел советских людей поднять на борьбу. В том, что под ногами за-хватчиков горела земля, — это их неоценимый вклад в победу. Такой подвиг, такой вклад в победу совершил и бригадный комиссар Толкачев.

Он не взрывал эшелоны и не убивал врага. Его оружием было слово. Вначале, когда минское подполье еще не было сведено в одну организацию, Толмачев входил в группу, которая вела пропагандистскую работу. Получая по радиопередатчику сводки Совинформбюро, выпускали листовки, в которых информировали минчан о положении на фронтах, призывали мужаться и вести борьбу, чтобы скорее сокрушить врага.

Когда был налажен выпуск подпольной газеты «Вестник Родины», комиссар стал ее редактором.

В феврале 1942 года штаб партизанского движения в Белоруссии назначил комиссара Толкачева начальником отдела пропаганды и агитации минского подполья. В марте, как и другие члены подпольного штаба, он был арестован и в мае повешен.

Лейтенант Бойко-Баба после войны разделил мытарства военнопленных-узников гитлеровских концлагерей, слава богу, не худшую их долю.

Нескоро, очень нескоро на него стали смотреть как на полноценного участника войны. Высоко подняться он уже не мог, не те годы — мастер на ЧТЗ и ЧЭМК. Может, потому и сын такой поздний, родился в 1960 году. Он оставил себе первую часть фамилии, заколебали с дразнилкой Бойкая Баба.

Это был наш известный фотомастер, сотоварищ мой по краеведческим скитаниям по Челябинскому Уралу Дмитрий Бойко. Был, потому что уже 20 лет его нет. Погиб при фотосъемке на одном из ледников на Камчатке.

Александр Моисеев