Развенчивая мифы истории. Откуда на самом деле пошли исетские казаки

Продолжая тему исторических мифов, обратимся к одному выражению, которое до сих пор будоражит умы и вводит в заблуждение людей. Точнее, водит в заблуждение не столько само выражение, сколько неверное его толкование, которое прописали в свое время дореволюционные исследователи.

В порядке исключения

Итак, тема нашего «лирического отступления» — Исетские казаки. До сих пор из книги в книгу, из статьи в статью переходит расхожий и не соответствующий действительности тезис о том, что Исетские казаки, это будто бы потомки Ермакова воинства, казаки, жившие по реке Исети.

В действительности, Исетское казачество — это казаки крепостей Исетской линии, Исетской провинции; основные крепости Исетской линии были построены в 1736 — 1739 годах, Исетская провинция образована в 1737 году. Выражение «исетское казачество» или «исетские казаки» входит в обиход с конца 1740-х годов. Еще в 1742 году в «Ведомости о новопостроенных в Сибири к Оренбурху крепостях» их называют «поселившимися ис крестьян в казаки». Если брать более конкретно, это казаки Челябинской, Чебаркульской, Миасской, Еткульской, Кичигинской, Еманжелинской, Коельской крепостей.

Жители слобод и острогов по реке Исети исетскими казаками не назывались, за исключением одного населенного пункта. Ни П. И. Рычков, ни Г. Ф. Миллер, ни Г. Гмелин, ни И. Лепехин казаков приисетских слобод и острогов так не называли, за одним исключением. И именно это «исключение» стало одной из причин изрядной исторической мистификации. Нужно сказать, что в XVIII веке в этих слободах и острогах казаков вообще не осталось — все казаки были переведены в драгуны в конце XVII века. В XVII веке исетские казаки упоминаются, но…

Эти упоминания исетских казаков XVII века связаны с… Исетским острогом. Приведу их здесь: «…велено Исетцкому конному казаку Давыдку Ондрееву Тоболского разряду в пашенных городех, на Верхотурье, в Туринском, на Тюмени, на Пелыме и тех городов и Тоболского уезду в слободах, призывать в новой острог на Исеть реку, на Красной Бор во крестьяне, …158 году генваря в 18 день подал Исетцкой конной казак Давыдко Ондреев», «Велено исетцкому конному казаку Давыдку Ондрееву Тобольского разряду в пашенных городех …призывати в новый Исетцкой острог, на Красной Бор на Исеть реку во крестьяне... да ему ж велено взять с собою для розсылки исетцких же казаков 2 человека…».

Вроде бы все верно, черным по белому написано «исетцкие казаки», чего еще надо? Один маленький нюанс — речь в обоих документах идет о казаках Исетского острога, именно поэтому они и называются «исетскими». А это понятие попытались распространить на всех жителей слобод по Исети.

В поисках земли

Логика, из которой исходили сторонники этой точки зрения, хорошо изложена у Старикова и у Витиевского, практически дословно повторившего стариковский текст: «казаки поселившиеся в Березове, Сургуте, Пелыме, Таре, Туринске и Тобольске — потомки и сподвижники Ермака. Свои названия казаки получали от местностей где поселялись: жившие в Березове, стали называться Березовскими, в Сургуте — Сургутскими, на Исети — Исетскими».

В приведенном отрывке произошла, казалось бы, безобидная подмена понятий — все группы казаков названы по городам, а Исетские почему то по названию реки. В действительности казаки в Зауралье были городовые и слободские и назывались по тем местам (населенным пунктам), где жили — по городам, слободам и острогам, — так определение «исетский казак» в документах XVII века применено к Давыду Андрееву, конному казаку Исетского острога. В других значениях, в том числе и как определение, подразумевающее казаков, живущих на реке Исети, для XVII века это выражение не встречается. И Ф. М. Стариков, и В. Н. Витевский, и, очевидно, А. Дмитриев были в какой то степени романтиками, если угодно, в провинциальной исторической традиции романтический посыл начала XIX века еще не был исчерпан во второй его половине. Ну и стереотипы мышления сработали, от которых сложно избавиться.

Ф. М. Стариков, не ссылаясь ни на какие реальные источники, пишет, что в числе первых рек, на которых казаки основали свои поселения в Сибири, была и Исеть. Он полагал, что еще с конца XVI века ими было освоено устье Исети, а в XVII веке казаки пошли вверх по реке, а также начали ставить остроги по ее притокам, причем процесс этот, по его мнению, был стихийным. То есть казаки передвигались на поиски «новой землицы», когда не оставалось места на уже освоенном участке, и движение это понималось Ф. М. Стариковым в стиле степной вольницы — куда захотели, туда и пошли.

Служба с пашни

В слободах и острогах, расположенных по Исети, а также на Тоболе, Миассе, Тече и Багаряке, в XVII веке были казаки. Назывались они «беломестные казаки» — то есть люди, которые должны были служить государеву службу с пашни без денежного, хлебного и соляного жалованья. Они должны были обеспечить безопасность слободы от набега, нести караулы в ее окрестностях и в случае нападения калмыков или башкир оборонять слободу и ее население. За это они пользовались семью с половиной десятинами пашни без уплаты податей, т. е. жили на самообеспечении, не получая за службу жалованья от государства. В эту группу населения набирались все, желающие «служить с пашни», т. е. без жалованья, но при условии наделения пашенными угодьями, не облагаемыми налогом.

Само слово «беломестный» и означало владельца участка земли — «места» — свободного от податей. И называли их в документах либо просто беломестными, либо беломестными казаками такой то слободы. При всем обилии опубликованных документов выражение «исетские казаки» встречается считанное количество раз и обозначается им, как я уже говорил, казаки Исетского острога.

Распространение определения «исетские казаки» на всех беломестных казаков слобод и острогов Приисетья XVII века, равно как и характеристика их как «потомков Ермаковой вольницы» не имеют под собой оснований. Как уже говорилось, исетские казаки в 1750-х года, это казаки Исетского острога. А в значении «казак Исетского казачьего войска» он появляется после 1737 года (даже после 1742 го) и применяется к казакам вновь построенных в западной части Исетской провинции крепостей: Челябинской, Миасской, Чебаркульской, Еткульской, Еманжелинской, Кичигинской, Коельской. Казаки старых слобод и острогов, расположенных по Исети, в Исетское казачье войско не входили и исетскими казаками не назывались (да и не было там в XVIII веке казаков как сословия).

Острог для города

В качестве «финального» аргумента приведу фрагмент из ответа на анкету Г. Ф. Миллера, написанного в Исетской провинциальной канцелярии в 1742 г.: «В Ысетской правинции против того как в Сибирской губернии определенных службе дворян, детей боярских, и казаков конных и пеших не имеется, а доволствуются крепости присланными из Сибирской губернии пехотных полков салдатами и служилыми той же губернии казаками и вышереченным Оренбургским также в нужном случае и Сибирским драгунскими полками, в которых крепостях всегда неподвижно бывает, а имянно: …Да сверх того имеется записавшихся ис крестьян и определенных из рекрут казаков годных к службе…».

Современники, люди, жившие здесь и, по долгу службы, ведавшие делами этой территории, четко и ясно описали ситуацию — в составе населения крепостей были казаки из Тобольска и Тюмени («служилые той губернии казаки») и крестьяне, никаких Исетских казаков не упоминается. Более того, черным по белому указано, что «В Исетской провинции казаков конных и пеших не имеется».

Остается добавить, что в конце XIX века точка зрения о том, что «исетское казачество» это казаки слобод и острогов Приисетья, очевидно, была если не единственной, то преобладающей. Но все эти высказывания основываются не на исторических фактах, а на умозрительных построениях и ссылках на работы Ф. М. Старикова. А Стариков основывался на одном единственном документе, приведенном в «Истории Сибири» Г. Ф. Миллера, одном из тех, что я процитировал выше.

Ну и в завершение надо сказать, что выражение «исетские казаки» в документах XVII века пока что выявлено только для 1750-х годов. Последнее упоминание, которое удалось выявить мне: Исецкие конные казаки в качестве понятых участвовали в «сыске», т. е. осмотре места при отводе земли Троицкой Исетской пустыни (Рафайлова монастыря) в 3 верстах от Исетского острога в 1657 г. После этого — тишина.

Объяснение этому, возможно, в том, что Исетский острог поначалу ставился как будущий город и центр уезда. В пользу этого говорит и то, что те же казаки в остроге поначалу были пешие и конные, то есть в соответствии с группами городовых казаков, которые несли службу в Тюмени, Тобольске и т. д. Поэтому и назывались «исетскими», как городовые казаки, по названию того острога, в котором служили. Но уже в документах 1660-х годов упоминаются беломестные казаки Исетского острога. Центром уезда он не стал, и впоследствии числился наряду с прочими слободами по Исети.

            Читайте также:

           Челябинская область глазами краеведов 19 века и современных историков

Заложили город в урочище. Пять поводов для сомнений челябинских историков