Создатели атомного сердца
Вместе с великими здесь трудились тысячи безымянных героев
Вместе с великими здесь трудились тысячи безымянных героев
В Озерске прошел третий круглый стол в череде встреч ветеранов южноуральской промышленности с молодежью в рамках проекта «Они создавали Челябинскую область».
В нем приняли участие нынешние и прежние руководители знаменитого на весь мир «Маяка», ветераны секретных производств. Среди них были представители Озерска, Снежинска и Трехгорного и, что важно, были молодые озерчане — дети больших и великих людей, ковавших в разное время ядерный щит страны.
Первой была «Аннушка»
«У этих людей колоссальная сфера ответственности, а их труд делает нашу страну великой ядерной державой, — сказал о работниках атомной промышленности исполняющий обязанности губернатора Челябинской области Борис Дубровский во время своего визита в Снежинск. — У ядерной отрасли огромный интеллектуальный потенциал, здесь созданы уникальные лаборатории и коллективы — источник инновационных технологий. Я убеждаюсь в том, что это именно так каждый раз, посещая наши ЗАТО. Там — потенциал и ресурс развития Челябинской области, ведь наш атом способен не только сдерживать агрессию, но и создавать новые технологии, раскрывать потенциал живущих здесь людей. А это — ключевая задача Стратегии развития Челябинской области до 2020 года, которую мы будем настойчиво воплощать в жизнь».
Озерск неслучайно стал местом проведения круглого стола, посвященного становлению атомных производств региона. Именно здесь 19 июня 1948 года Игорем Курчатовым был запущен в эксплуатацию первый на территории Евразии промышленный уран-графитовый реактор «А», или, как его ласково называли, «Аннушка». Это стало рождением принципиально нового производства и новой отрасли промышленности. По образцу комбината и с учетом накопленного опыта создавались другие предприятия атомной отрасли.
Люди пришли на необжитое место, без готовой инфраструктуры и в обескровленной войной стране построили и запустили реактор. Всего четыре года с момента определения площадки под строительство комбината в декабре 1945 года потребовалось для успешной реализации уранового проекта. 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне были проведены успешные испытания первой советской атомной бомбы, изготовленной из плутония, произведенного в реакторе «А» комбината № 817. Это положило конец американской монополии на ядерное оружие.
Котлован
Если в платоновском «Котловане» социально-философская притча была доведена до гротескного сюрреализма, то рождавшийся в северо-западной точке Челябинской области гигантский котлован был более чем реальный.
«По ходу строительства завода решались невероятные по своей сложности задачи, когда проекты кардинально применялись прямо по ходу строительства. Так, за несколько дней было решено строить не горизонтальный, а вертикальный реактор. Очевидец тех событий, ветеран военно-строительных частей П. Н. Король вспоминает, что первые чертежи по реактору (объекту «А») поступили в начале октября 1946 года. В документации на котлован стояли размеры в плане 80х80 метров и глубиной 8 метров. Уже через несколько дней пришли новые чертежи на котлован, согласно которым глубина его составляла уже 24 метра! Тут же был издан приказ о форсировании работ по котловану. В нем устанавливался четкий график работы: глубины восьми метров достигнуть к 22 октября, двадцати четырех метров — к 25 ноября, весь котлован подготовить к бетонированию — к новому, 1947 году. Однако через несколько недель пришло новое указание об увеличении глубины котлована до 44 метров. При существующих тогда условиях работы этот график был явно невыполним.
— Наш взвод вывели на объект «А» — на отрывку котлована под здание № 1, — вспоминает П. Н. Король, — Грунт отвозили на лошадях. Самосвалов в то время не было. Обеспечение плохое, питание — еще хуже. Столовых в батальоне не существовало, были только пищеблоки. Люди размещались в землянках по 100 человек — адские условия. Не выполнив норму — домой не уходили.
Для обеспечения графика работ по котловану были предприняты решительные действия. Был издан приказ о переходе на круглосуточный режим.
Без разрешения Москвы
Однако несмотря на принятые меры, становилось очевидным, что коренным образом переломить ситуацию они не смогут. Ускорить работу на котловане могли лишь направленные взрывы большой мощности. Было подготовлено шесть минных колодцев глубиной десять метров, в которые вложили сорок шесть тонн взрывчатки. Однако неожиданно возникло серьезное осложнение. В нескольких километрах от котлована находилась база боеприпасов Черноморского флота, эвакуированная под Кыштым в годы Великой Отечественной войны. Как потом вспоминал руководитель строительных работ на реакторе «А» Дмитрий Семичастный, «узнав о готовящемся взрыве, руководители базы всполошились. Они категорически запретили проводить взрыв, опасаясь детонации боеприпасов. Я обратился за санкцией на взрыв к Василию Андреевичу Сапрыкину (руководитель строительства производств А, Б и В завода № 817. — Ред.) и услышал от него резонный ответ: «В связи с тем, что соседи возражают, санкцию на взрыв запросим у Москвы».
Я еще раз взвесил, подсчитал, посоветовался с взрывниками и принял решение — взрывать, что и было выполнено. Захожу в контору, звонят из Татыша, с базы Черноморского флота: «Когда будете взрывать?» Отвечаю: «Уже взорвали». — «Как же так, ведь разрешения из Москвы не было». Отвечаю: «А что же было делать — сорок шесть тонн взрывчатки из земли поднимать? Ведь они неделю там пролежали». Генерал поздравил меня с успешным взрывом.
Первый взрыв на выброс, произведенный 28 ноября 1946 года, поднял в воздух сотни кубометров твердой скальной породы, обеспечив широкий фронт работ для экскаваторов и автомашин.
О масштабах строительства говорят сами цифры. К концу 1947 года на площадке находилось 25 тысяч (!) строителей. За год было вынуто 1300 000 кубометров грунта, уложено 110 000 кубометров бетона, выполнена кирпичная кладка объемом 87 000 кубометров, смонтировано 6 200 тонн металлоконструкций, проложено 100 километров водопровода и канализации, 40 километров железной дороги, 90 километров электрического кабеля, построено 15 километров профилированных шоссейных дорог.
— Строительство велось не только с невиданной скоростью, но и с поразительной надежностью — реактор «Аннушка» вместо запланированных трех лет отработал почти тридцать, — рассказал исполняющий обязанности генерального директора ПО «Маяк» Георгий Баторшин.
Строили не «зоны», а города
Работа на котловане производила большое впечатление на будущий персонал плутониевого комбината. Один из ветеранов предприятия О. С. Рыбакова вспоминает: «…мы въехали в березовую рощу, в центре этой рощи сотни людей рыли огромный котлован. Зрелище было впечатляющим. Внизу котлована, как в муравейнике, трудились люди. Лопатами, кирками, кайлами и отбойными молотками они долбили породу, которая наполовину состояла из гранита».
На атомные производства направлялись лучшие выпускники вузов всей страны, самые талантливые специалисты. Государство не жалело денег на строительство ядерного щита страны, научные разработки, совершенствование технологий. Росли и атомограды — строили не «зону» с бараками и землянками, а города с широкими проспектами, хорошими жилыми домами, школами, клубами, стадионами и библиотеками. Но не стоит забывать о том, что не менее значительным был вклад в атомный проект и самой Челябинской области. И самая первая сотня добровольцев состояла именно из южноуральцев.
«Восемнадцатилетние выпускницы челябинских училищ целыми группами направлялись на комбинат, — рассказал представитель ПО «Маяк» Борис Ентяков. — Когда не было самописцев, они снимали и фиксировали показания каждые пятнадцать минут в разных точках реакторного завода. Именно челябинские специалисты составляли большую часть коллектива».
Его звали Бородой
В хмурые сентябрьские дни 1947 года на сверхсекретный объект приехал Игорь Курчатов.
Он ежедневно приходил на стройплощадку ядерного реактора, внимательно следил за ходом работ, на месте принимал решения по обеспечению максимальной их эффективности. Он видел, что несмотря на героические усилия строителей и монтажников, отставание от правительственных сроков монтажа реактора преодолеть никак не удавалось.
5 октября 1947 года Курчатов собрал совещание, единственным вопросом которого было состояние строительно-монтажных работ по комплексу реакторного производства. Совещание начал с убийственных цифр: численность строителей увеличилась с тридцати трех тысяч человек до сорока двух тысяч. Переход к монтажным работам еще больше увеличил поток грузов, направленных на стройплощадку. В июне прибыло 150 вагонов, в августе — уже 834, со стройматериалами, конструкциями и оборудованием. Перечислив впечатляющий перечень поступивших ресурсов, Курчатов обратился с вопросом к руководству управления строительства: почему нет обещанных результатов?
В ответ В. А. Сапрыкин заявил, что, дескать, напротив, «строительная часть реактора выполняется с хорошими показателями… Я впервые вижу такое сверхдинамичное развитие стройки…»
Однако Курчатова было трудно сбить с критического настроя. Он указал на самую болезненную проблему строителей — отставание сооружения коммуникаций. Заявление Михаила Царевского (генерала, начальника строительства и управления ИТЛ № 859. — Ред.) как о героическом подвиге строителей в прокладке 14 километров сетей ежемесячно в условиях хронических недопоставок он воспринял отстраненно. Курчатов тут же определил узкие места: недостаток квалифицированных монтажников в количестве 1180 человек и отсутствие свинцовой проволоки, из-за чего остановилась металлизация поверхностей, защищающая от коррозии. Курчатов позвонил Берии, и на другой же день десять тонн проволоки доставили самолетом. Вскоре решили и проблему дефицита монтажников.
Вначале «покоритель атома» жил в железнодорожном вагоне, стоявшем на одном из запасных путей неподалеку от реактора. Затем — в дощатом домике в километре от объекта «А» — до тех пор, пока не переселился в небольшой коттедж на берегу озера Иртяш. Сегодня почти на этом самом месте стоит Дом-музей Курчатова, в котором сохранились мебель, личные вещи и знаменитое кресло, набитое конским волосом, сидя в котором, как утверждали его современники, он нередко принимал для себя и самые ответственные решения…
Уже много позднее после ареста и расстрела Берии на одном из больших приемов Курчатова спросили, что он думает об этом опальном министре? Борода, как звали его друзья и близкие, сурово обвел всех взглядом и сказал лишь одну фразу: «Если бы не он, вы бы здесь не сидели!»
Редакция «ЮП» благодарит информационный центр ПО «Маяк» за предоставленные редкие фотоснимки
Читайте также:
В регионе стартовал новый просветительский проект «Они создавали Челябинскую область»
В предсмертных письмах Михаил Советников завещал сохранить честь своих близких
«Святой» областного масштаба. Кузьма Рындин был из народа, и народ его любил
Николай Патоличев часто повторял: «Доченька, как же я устал…»
Как Яков Осадчий в головах и цехах порядок наводил
Челябинцы так и не пригласили к себе танкоградца № 1 Исаака Зальцмана
И сказал тракторам: «Поехали!»
Поделиться
