Нина Янц: «Я хочу доказать своим соотечественникам, что русские люди — не монстры»
26 Августа 2015
Фото: Владлена Шваб
С 17 по 30 августа в Челябинске проходят занятия III Международной летней школы, посвященной сохранению мировых войн в культурной памяти России и Германии. Российские, немецкие и швейцарские молодые ученые пытаются совместно решить проблемы, связанные с искажением исторической памяти о Первой и Второй мировых войнах. О разнице между русскими и немцами, о разном отношении к войне и к жизни мы поговорили с одной из участниц проекта — сотрудником Государственного военного архива в городе Фрайбурге Ниной Янц.
— Что связывает вас с Россией?
— На самом деле я родилась в Копейске. Мои родители были русскими немцами, а бабушку с дедушкой депортировали и отправили в трудовую армию. Мне было три года, когда мы с родителями переехали в Германию. С тех пор я была в Челябинске только дважды. И оба раза — в рамках Международной летней школы. Начинала как слушатель. Но в этом году я выступаю в качестве докладчика.
— Чему посвящена тема вашей научной работы? Что вы хотите вынести на обсуждение здесь, в Челябинске?
— Я изучаю проблемы сохранения памяти о солдатах, погибших в годы Второй мировой войны, а также исследую памятники и мемориалы, созданные в странах Европы в память о тех трагических событиях. Мне особенно интересно, как сохраняется память о немецких солдатах, погибших и захороненных в России. Ведь у нас разное отношение к войне: в Германии до сих пор на национальном уровне сохраняется сознание личной вины за участие прошлых поколений в военных событиях, в то время как в России Вторая мировая и ее участники, советские солдаты, героизируются. Это особенно видно при сравнении мест захоронений немецких и русских солдат. Первые — серые, невзрачные, с указанием лишь имени погибшего. В России эти кладбища монументальные, с красными звездами и прославляющими слоганами на обелисках.
Мне интересно понять, как в России обходятся с захоронениями немецких солдат. Ведь несмотря на то что они были захватчиками, они тоже страдали, у них тоже были дети, поэтому они также заслуживают, чтобы память о них была сохранена.
— А как разница в понимании войны проявляется в научном сообществе России и Германии?
— Мне кажется, российским ученым несколько проще заниматься исследованиями памяти о мировых войнах, потому что советский народ был победителем. В Германии, как я уже говорила, остается чувство вины и понимание, что немцы были захватчиками. Однако стоит отметить, что серьезные исследования мировых войн в России начали появляться только после развала СССР, то есть относительно недавно. И методика этих исследований только складывается.
— Возникают ли сложности при общении с российскими студентами и учеными на межличностном уровне?
— Русские очень гостеприимны и открыты к общению. Для нас, немцев, это не очень привычно, так как, прежде чем начать общаться ближе, нам нужно привыкнуть к человеку. В то же время вы очень скромные. Русские до сих пор остаются для немцев загадкой, они им непонятны. Живы еще стереотипы, которые представляют русских дикими, необразованными, нецивилизованными людьми. Немцы нечасто посещают Россию в качестве туристов, для многих эта страна — «дикая Сибирь».
— Можно ли как‑то переломить ситуацию в лучшую сторону и изменить мнение немцев о России?
— Я убеждена, что можно и нужно это делать. И это одна из причин моего участия в школе. Мы, русские и немцы, должны лучше узнавать друг друга, и тогда мы поймем, что мы одинаковые. Я хочу показать, что русские люди — не монстры, как это представлялось раньше и отчасти представляется и сегодня.
Сейчас неспокойная ситуация в мире. И я считаю, что именно в обстановке усиливающихся противоречий мы должны больше общаться, пытаться узнать и понять друг друга. Мы должны оставаться друзьями. Политические различия между странами всегда были и будут, это нормально. Но лично для меня общение с людьми гораздо важнее, чем политические разногласия руководства стран.
— На самом деле я родилась в Копейске. Мои родители были русскими немцами, а бабушку с дедушкой депортировали и отправили в трудовую армию. Мне было три года, когда мы с родителями переехали в Германию. С тех пор я была в Челябинске только дважды. И оба раза — в рамках Международной летней школы. Начинала как слушатель. Но в этом году я выступаю в качестве докладчика.— Чему посвящена тема вашей научной работы? Что вы хотите вынести на обсуждение здесь, в Челябинске?
— Я изучаю проблемы сохранения памяти о солдатах, погибших в годы Второй мировой войны, а также исследую памятники и мемориалы, созданные в странах Европы в память о тех трагических событиях. Мне особенно интересно, как сохраняется память о немецких солдатах, погибших и захороненных в России. Ведь у нас разное отношение к войне: в Германии до сих пор на национальном уровне сохраняется сознание личной вины за участие прошлых поколений в военных событиях, в то время как в России Вторая мировая и ее участники, советские солдаты, героизируются. Это особенно видно при сравнении мест захоронений немецких и русских солдат. Первые — серые, невзрачные, с указанием лишь имени погибшего. В России эти кладбища монументальные, с красными звездами и прославляющими слоганами на обелисках.
Мне интересно понять, как в России обходятся с захоронениями немецких солдат. Ведь несмотря на то что они были захватчиками, они тоже страдали, у них тоже были дети, поэтому они также заслуживают, чтобы память о них была сохранена.
— А как разница в понимании войны проявляется в научном сообществе России и Германии?
— Мне кажется, российским ученым несколько проще заниматься исследованиями памяти о мировых войнах, потому что советский народ был победителем. В Германии, как я уже говорила, остается чувство вины и понимание, что немцы были захватчиками. Однако стоит отметить, что серьезные исследования мировых войн в России начали появляться только после развала СССР, то есть относительно недавно. И методика этих исследований только складывается.
— Возникают ли сложности при общении с российскими студентами и учеными на межличностном уровне?
— Русские очень гостеприимны и открыты к общению. Для нас, немцев, это не очень привычно, так как, прежде чем начать общаться ближе, нам нужно привыкнуть к человеку. В то же время вы очень скромные. Русские до сих пор остаются для немцев загадкой, они им непонятны. Живы еще стереотипы, которые представляют русских дикими, необразованными, нецивилизованными людьми. Немцы нечасто посещают Россию в качестве туристов, для многих эта страна — «дикая Сибирь».
— Можно ли как‑то переломить ситуацию в лучшую сторону и изменить мнение немцев о России?
— Я убеждена, что можно и нужно это делать. И это одна из причин моего участия в школе. Мы, русские и немцы, должны лучше узнавать друг друга, и тогда мы поймем, что мы одинаковые. Я хочу показать, что русские люди — не монстры, как это представлялось раньше и отчасти представляется и сегодня.
Сейчас неспокойная ситуация в мире. И я считаю, что именно в обстановке усиливающихся противоречий мы должны больше общаться, пытаться узнать и понять друг друга. Мы должны оставаться друзьями. Политические различия между странами всегда были и будут, это нормально. Но лично для меня общение с людьми гораздо важнее, чем политические разногласия руководства стран.
Поделиться
