И роза станет садом. Почему художника не съели людоеды
24 Марта 2021
Фото: Юлия Боровикова («Вечерний Челябинск) и из архива редакции
На открывшейся в Челябинском музее изобразительных искусств выставке Никаса Сафронова есть его автопортрет. Согласитесь, подобные полотна обладают некой магией канонизации человека. Кажется, еще чуток — и уж нимб засияет над головой… Но вот свершилось маленькое чудо: Никас сошел с портрета — стройный, как д’Артаньян, закурил свою любимую сигару, за дымом которой все же скрывались черты почти иконописного лица...
Портрет в джунглях
— Задавайте вопросы! Я взбодрил свой тленный дух и с удовольствием на них отвечу.
— Вам говорили, что вы похожи на Христа?
— Говорили. Особенно лет двадцать назад, когда еще борода была черная. Мне 8 апреля исполнится 65, а Иисусу было 33.
— А что легче? Писать себя или других?
— Актер Алексей Баталов говорил: самая сложная роль — сыграть самого себя. Но в изобразительном творчестве все по-иному. Я писал портрет президента Эквадора Густаво Нобоа. И он вдруг прервал меня и говорит: «Полетели на океан! Дача там у меня, там и продолжите работу!» Отвечаю: а у меня сын живет в Австралии, поэтому видел, мол, я этот океан много раз. А вот если бы в джунгли… Тогда президент щедро предлагает свой самолет, добавив, что сам он на нем никогда еще не летал… А достался он ему от бывшего президента. И вот мы отправились в это путешествие: я с послом и переводчик, знающий наречия местных аборигенов.
Вдруг где-то над Амазонкой самолет начинает барахлить. Пилот хладнокровно замечает: до места не долетим. А кругом джунгли! Стали приземляться, но неудачно: стекло кабины разбилось, пилот поранил ногу, но все, слава богу, остались живы. Летчик достал карту и заявил: «Поздравляю! В этой местности живет племя каннибалов… Но они обещали никого не есть на протяжении десяти лет. У нас с ними договор такой. Пакт!»
Вряд ли можно сказать, что мы успокоились. Тем не менее, забрав поклажи, стали выбираться из самолета. Вдруг из леса выглядывают этакие накрашенные аборигены. Переводчик заметил: место, где мы приземлились, обрядовое, посторонним сюда, конечно же, нельзя! Но ничего, мол, сейчас договоримся…
Между тем нас уже окружают человек двадцать с копьями. Ведут себя ребята достаточно жестко… Посол говорит переводчику: скажи, дескать, им, что мы приехали к главному вождю, имея в виду президента Эквадора. У вождя племени, которому перевели наши слова, глаза наливаются кровью: «Это к какому еще такому вождю?! Я тут главный вождь!» Тогда посол оборачивается ко мне: «Никас! Покажи ему свой альбом». А я действительно вез с собой альбом своих картин, который хотел подарить какой-нибудь местной администрации. Вождю сообщают наши намерения. Меня ведут к самолету, развязывают руки, я достаю свою книгу, отдаю вождю, а руки мне опять завязывают. Вождь как ребенок: он, конечно же, не понимает, что на страницах альбома изображены замки Англии, Австрии. Не вглядываясь в картины, вдруг начинает яростно вырывать листы и что-то неистово кричать! Мне безумно жалко книгу, но жизнь-то дороже. Стоим, молчим…
Посла вдруг осенило: «Может, ты его нарисуешь?» Я отвечаю: «Как же нарисую, когда у меня даже руки связаны?»
Меня подвели к самолету, развязали руки. Достаю блокнот и карандашом в дрожащей руке начинаю писать. Я не люблю, когда смотрят, а вождь все время заглядывает ко мне в блокнот: что я там делаю? Вдруг он выхватывает листочек: узнал себя! Показывает своим соплеменникам, тыча себя в грудь: мол, я это! И тут же все изменилось! Нас начинают угощать!
Представляете, какой же силой может обладать искусство! Нарисовал бы я, скажем, абстракцию, может быть, мы бы так и остались для этих каннибалов завтраком…
Ложе Марии-Антуанетты
— В вашем доме есть стол Наполеона, кровать, на которой спала супруга Людовика XVI Мария-Антуанетта, завершившая свой земной путь на гильотине. Чувствуете энергетику этих вещей?
— Эту кровать я купил на аукционе в Австрии, где Мария жила еще молодой. Конечно, она спала на ней. Дерево кровати осталось. Но ткани, увы, новые. Я заказывал их в Италии по тем эскизам, которые должны были быть у них в Австрии. Сверху этого ложа легли меха — волчьи шкуры, которые мне подарил Сергей, сын Валентины Матвиенко.
Как мне здесь работается? А я не пишу в этом доме. Конечно, кто-то и умирал в этих кроватях. Но дело в том, что эта дорогая мебель была у людей очень богатых, которые в знак благодарности за свой достаток строили храмы, где молились, прославляя господа. Это не какой-то кабак трех мушкетеров, где стульями дерутся. Это благочестивая история. Она намоленная. Я пригласил священника Владимира Волгина, духовника Светланы Медведевой, который освятил в доме всю эту мебель.
— Есть предел мечтаний?
— В молодости, когда учился в институте, занимался фарцовкой. До этого сделал несколько выставок и за четыре года заработал 2850 рублей. Почувствовал себя почти миллионером! Это был 1981 год. Узнал, что кооперативную квартиру с рук в Вильнюсе можно купить за 5 тысяч рублей. Думаю: сколько же времени пройдет, пока еще накоплю… И тут мне предложили в Польше купить джинсы. И я за 8 месяцев заработал 15 тысяч рублей. Не скрою: искушение продолжить было. Но я вернулся в живопись. Уехал в Загорск, изучал иконопись, окончил училище в Ростове, потом был Суриковский институт в Москве.
Знаете, мне все давалось с невероятным трудом: работал грузчиком, сторожем. Зарабатывал копейки, чтобы просто выжить. Так что состоялся я не вдруг.
Подарить Эйфелеву башню
— Что ценю в людях? Духовность, профессионализм высочайший. Очень важна обязательность. Если уж пообещал своей девушке Эйфелеву башню, так ее и спили! Никогда не давай тех обещаний, которые не сможешь выполнить!
Как-то был на дне рождения у Алекперова. Все произносят тосты в честь именинника, и вдруг встает девушка и говорит: «А я хочу выпить за Никаса». Хозяин: «Почему бы и нет? Он наш гость». — «Нет, не поэтому. Я училась в школе имени Никаса Сафронова в Ульяновске. Думала: раз он родился в бараке и смог стать выдающимся художником, я тоже смогу. Окончила с золотой медалью школу и с красным дипломом МГИМО. Сейчас у меня свой бизнес. И все потому, что я равнялась на него».
Понимаете? Это очень важно: на тебя равняются… А значит, ты несешь ответственность!
— Насколько вам важно знать мнение критики, зрителей?
— Вы художник. Вы пишете, чтобы ваши картины видели. В Грузии говорят: «Если два друга не увидели твоей машины, она еще не куплена». Представьте, вы живете один на этой Земле. Вы взяли бриллиант вот такой вот величины, сели в роллс-ройс, поселились в самом дорогом замке. Но вокруг никого нет. Думаю, больше недели вы не проживете. Вам станет неинтересно жить! Мы все живем ради кого-то. Ради чего-то. Писать в стол, для себя — непонятная история…
Мадонна по имени Лорен
— Есть любимые картины?
— Они любимые, когда я их пишу. Почти все герои портретов мне позировали: шейх Абу-Даби, Клинтон, Буш, президенты Украины, Турции, Азербайджана. Король Бахрейна вообще позировал мне на коне. Когда рисую, стараюсь не мучить людей. Как человек, запоминающий анекдот, берет ключевые слова, так и я очень быстро делаю наброски, которые потом позволяют мне вспомнить весь рассказ. Беру ключевые фрагменты — глаз, улыбку и потом по памяти восстанавливаю лицо.
— Какая ключевая фишка была в портретах Софи Лорен?
— Ее писали Лорка, Шагал, Дали, Пикассо. Мне она сказала: «Не пиши меня старой!»
Она позировала мне, но дала и материал — фотографии, на которых еще молода и красива. Я сделал десятки ее портретов — в сюрреализме, ей нравится портрет в кубизме. Вообще она любит эксклюзивные вещи.
В первый раз мы встретились с ней в Италии более 30 лет назад. На той вечеринке я признался ей, что в детстве был уверен, что она, Софи, и есть Мадонна. Но однажды, разглядывая ее фото в старом журнале «Советский экран», понял, что это живой человек. С того момента влюбился в нее. Мой рассказ ее поразил. Потом мы встречались в Москве. Софи подарила мне свое фото с автографом, а я в ответ — семейную реликвию, старинный медальон. Он перешел ко мне от мамы со словами: «Передашь той, кого полюбишь по-настоящему»…
На его первом портрете Софи словно из тумана выплывает. Эта картина и заложила основу новой техники Никаса — Dream Vision, позволившей художнику попасть в Книгу Гиннесса.
— Как вам такая фраза: «Одна роза может стать садом, один человек — целым миром»?
— Что ж, хорошая фраза. Однажды меня пригласил на день рождения министр МВД Рушайло, а там был Ельцин. «Здорово, Николай Степаныч!» — «Борис Николаевич! Вы меня даже по отчеству знаете?» — «Про тебя пишут, что тебя весь мир знает! А я и есть весь мир!»
Так что одна роза может быть садом…
— Задавайте вопросы! Я взбодрил свой тленный дух и с удовольствием на них отвечу.
— Вам говорили, что вы похожи на Христа?
— Говорили. Особенно лет двадцать назад, когда еще борода была черная. Мне 8 апреля исполнится 65, а Иисусу было 33.
— А что легче? Писать себя или других?
— Актер Алексей Баталов говорил: самая сложная роль — сыграть самого себя. Но в изобразительном творчестве все по-иному. Я писал портрет президента Эквадора Густаво Нобоа. И он вдруг прервал меня и говорит: «Полетели на океан! Дача там у меня, там и продолжите работу!» Отвечаю: а у меня сын живет в Австралии, поэтому видел, мол, я этот океан много раз. А вот если бы в джунгли… Тогда президент щедро предлагает свой самолет, добавив, что сам он на нем никогда еще не летал… А достался он ему от бывшего президента. И вот мы отправились в это путешествие: я с послом и переводчик, знающий наречия местных аборигенов.
Вдруг где-то над Амазонкой самолет начинает барахлить. Пилот хладнокровно замечает: до места не долетим. А кругом джунгли! Стали приземляться, но неудачно: стекло кабины разбилось, пилот поранил ногу, но все, слава богу, остались живы. Летчик достал карту и заявил: «Поздравляю! В этой местности живет племя каннибалов… Но они обещали никого не есть на протяжении десяти лет. У нас с ними договор такой. Пакт!»
Вряд ли можно сказать, что мы успокоились. Тем не менее, забрав поклажи, стали выбираться из самолета. Вдруг из леса выглядывают этакие накрашенные аборигены. Переводчик заметил: место, где мы приземлились, обрядовое, посторонним сюда, конечно же, нельзя! Но ничего, мол, сейчас договоримся…
Между тем нас уже окружают человек двадцать с копьями. Ведут себя ребята достаточно жестко… Посол говорит переводчику: скажи, дескать, им, что мы приехали к главному вождю, имея в виду президента Эквадора. У вождя племени, которому перевели наши слова, глаза наливаются кровью: «Это к какому еще такому вождю?! Я тут главный вождь!» Тогда посол оборачивается ко мне: «Никас! Покажи ему свой альбом». А я действительно вез с собой альбом своих картин, который хотел подарить какой-нибудь местной администрации. Вождю сообщают наши намерения. Меня ведут к самолету, развязывают руки, я достаю свою книгу, отдаю вождю, а руки мне опять завязывают. Вождь как ребенок: он, конечно же, не понимает, что на страницах альбома изображены замки Англии, Австрии. Не вглядываясь в картины, вдруг начинает яростно вырывать листы и что-то неистово кричать! Мне безумно жалко книгу, но жизнь-то дороже. Стоим, молчим…
Посла вдруг осенило: «Может, ты его нарисуешь?» Я отвечаю: «Как же нарисую, когда у меня даже руки связаны?»
Меня подвели к самолету, развязали руки. Достаю блокнот и карандашом в дрожащей руке начинаю писать. Я не люблю, когда смотрят, а вождь все время заглядывает ко мне в блокнот: что я там делаю? Вдруг он выхватывает листочек: узнал себя! Показывает своим соплеменникам, тыча себя в грудь: мол, я это! И тут же все изменилось! Нас начинают угощать!
Представляете, какой же силой может обладать искусство! Нарисовал бы я, скажем, абстракцию, может быть, мы бы так и остались для этих каннибалов завтраком…
Ложе Марии-Антуанетты
— В вашем доме есть стол Наполеона, кровать, на которой спала супруга Людовика XVI Мария-Антуанетта, завершившая свой земной путь на гильотине. Чувствуете энергетику этих вещей?
— Эту кровать я купил на аукционе в Австрии, где Мария жила еще молодой. Конечно, она спала на ней. Дерево кровати осталось. Но ткани, увы, новые. Я заказывал их в Италии по тем эскизам, которые должны были быть у них в Австрии. Сверху этого ложа легли меха — волчьи шкуры, которые мне подарил Сергей, сын Валентины Матвиенко.
Как мне здесь работается? А я не пишу в этом доме. Конечно, кто-то и умирал в этих кроватях. Но дело в том, что эта дорогая мебель была у людей очень богатых, которые в знак благодарности за свой достаток строили храмы, где молились, прославляя господа. Это не какой-то кабак трех мушкетеров, где стульями дерутся. Это благочестивая история. Она намоленная. Я пригласил священника Владимира Волгина, духовника Светланы Медведевой, который освятил в доме всю эту мебель.
— Есть предел мечтаний?
— В молодости, когда учился в институте, занимался фарцовкой. До этого сделал несколько выставок и за четыре года заработал 2850 рублей. Почувствовал себя почти миллионером! Это был 1981 год. Узнал, что кооперативную квартиру с рук в Вильнюсе можно купить за 5 тысяч рублей. Думаю: сколько же времени пройдет, пока еще накоплю… И тут мне предложили в Польше купить джинсы. И я за 8 месяцев заработал 15 тысяч рублей. Не скрою: искушение продолжить было. Но я вернулся в живопись. Уехал в Загорск, изучал иконопись, окончил училище в Ростове, потом был Суриковский институт в Москве.
Знаете, мне все давалось с невероятным трудом: работал грузчиком, сторожем. Зарабатывал копейки, чтобы просто выжить. Так что состоялся я не вдруг.
Подарить Эйфелеву башню
— Что ценю в людях? Духовность, профессионализм высочайший. Очень важна обязательность. Если уж пообещал своей девушке Эйфелеву башню, так ее и спили! Никогда не давай тех обещаний, которые не сможешь выполнить!
Как-то был на дне рождения у Алекперова. Все произносят тосты в честь именинника, и вдруг встает девушка и говорит: «А я хочу выпить за Никаса». Хозяин: «Почему бы и нет? Он наш гость». — «Нет, не поэтому. Я училась в школе имени Никаса Сафронова в Ульяновске. Думала: раз он родился в бараке и смог стать выдающимся художником, я тоже смогу. Окончила с золотой медалью школу и с красным дипломом МГИМО. Сейчас у меня свой бизнес. И все потому, что я равнялась на него». Понимаете? Это очень важно: на тебя равняются… А значит, ты несешь ответственность!
— Насколько вам важно знать мнение критики, зрителей?
— Вы художник. Вы пишете, чтобы ваши картины видели. В Грузии говорят: «Если два друга не увидели твоей машины, она еще не куплена». Представьте, вы живете один на этой Земле. Вы взяли бриллиант вот такой вот величины, сели в роллс-ройс, поселились в самом дорогом замке. Но вокруг никого нет. Думаю, больше недели вы не проживете. Вам станет неинтересно жить! Мы все живем ради кого-то. Ради чего-то. Писать в стол, для себя — непонятная история…
Мадонна по имени Лорен
— Есть любимые картины?
— Они любимые, когда я их пишу. Почти все герои портретов мне позировали: шейх Абу-Даби, Клинтон, Буш, президенты Украины, Турции, Азербайджана. Король Бахрейна вообще позировал мне на коне. Когда рисую, стараюсь не мучить людей. Как человек, запоминающий анекдот, берет ключевые слова, так и я очень быстро делаю наброски, которые потом позволяют мне вспомнить весь рассказ. Беру ключевые фрагменты — глаз, улыбку и потом по памяти восстанавливаю лицо.
— Какая ключевая фишка была в портретах Софи Лорен?
— Ее писали Лорка, Шагал, Дали, Пикассо. Мне она сказала: «Не пиши меня старой!»
Она позировала мне, но дала и материал — фотографии, на которых еще молода и красива. Я сделал десятки ее портретов — в сюрреализме, ей нравится портрет в кубизме. Вообще она любит эксклюзивные вещи.
В первый раз мы встретились с ней в Италии более 30 лет назад. На той вечеринке я признался ей, что в детстве был уверен, что она, Софи, и есть Мадонна. Но однажды, разглядывая ее фото в старом журнале «Советский экран», понял, что это живой человек. С того момента влюбился в нее. Мой рассказ ее поразил. Потом мы встречались в Москве. Софи подарила мне свое фото с автографом, а я в ответ — семейную реликвию, старинный медальон. Он перешел ко мне от мамы со словами: «Передашь той, кого полюбишь по-настоящему»…
На его первом портрете Софи словно из тумана выплывает. Эта картина и заложила основу новой техники Никаса — Dream Vision, позволившей художнику попасть в Книгу Гиннесса.
— Как вам такая фраза: «Одна роза может стать садом, один человек — целым миром»?
— Что ж, хорошая фраза. Однажды меня пригласил на день рождения министр МВД Рушайло, а там был Ельцин. «Здорово, Николай Степаныч!» — «Борис Николаевич! Вы меня даже по отчеству знаете?» — «Про тебя пишут, что тебя весь мир знает! А я и есть весь мир!»
Так что одна роза может быть садом…
Поделиться
