Патруль с неба. Как на Южном Урале лесные пожары отслеживают с самолета
20 Мая 2019
Фото: Олег Каргаполов
Каждый сезон в небо над Челябинской областью поднимается борт, с которого мониторят пожарную ситуацию в лесах. На первый в этом году разведывательный вылет взяли и корреспондентов «ЮП».
На открытом со всех сторон Калачево сухой порывистый ветер ощущается особенно сильно. Не по-весеннему напористо палит солнце. Наш зеленый с красной звездой на хвосте Ан-2, или «Аннушка», как ласково называют его пилоты, прогазован и уже ждет своих пассажиров. Борт досаафовский, своей авиатехники у лесников нет.
Комфорт в салоне знаменитого кукурузника минимальный. Командир корабля, он же начальник аэроклуба ДОСААФ Михаил Драпиковский стелет на металлические скамейки байковые одеяла, чтобы хоть как-то смягчить для нас ощущения от полета. Сильный ветер на земле обещает неслабую болтанку в небе.
Область в пятнах
С воздуха Челябинская область похожа на лоскутное покрывало камуфляжной расцветки. Бледно-зеленые макушки только что выпустивших листочки берез вливаются в изумрудную темноту сосен, черные пятна выгоревших лугов наступают на бурые отрезы распаханной земли и врезаются в серые лужицы озер. Облака бросают на землю рваные тени, придавая пейзажу еще большей пятнистости.
Пока любуюсь высотной панорамой, слушаю, что маршрут полета выстроили и согласовали еще несколько дней назад. Начерченный на карте, он похож на острую собачью морду с «носом» на юге региона. В эту точку мы зайдем лишь по касательной: вот уже несколько дней в Брединском районе тушат крупный лесной пожар, на месте работают МЧС и военные вертолеты.
В то время как узнаем подробности маршрута, заходим на Санарский бор, и биплан резко подбрасывает вверх. Виноват не только ветер: из-за разницы температур над плотным лесным массивом формируются вихревые потоки, которые и раскачивают судно. В бору, к счастью, спокойно. А в прошлом году здесь выгорело 6,4 тысячи гектаров реликтового леса.
Прямо по курсу, в районе Пласта, появляется какая-то дымка. Экипаж связывается с наземными службами: это пылит из карьера. Летим дальше. В районе Степного круто поворачиваем на северо-запад и через Уйское уходим в горы.
— Пожар в горах не виден с земли вообще, либо непонятно, откуда идет дым, не так, как в степи, где все как на ладони, — объясняет необходимость патрульного полета представитель Главного управления лесами по региону Сергей Сулименко. На борту его задача — фиксировать очаги возгорания и передавать информацию наземным службам.
— А почему бы не использовать для этого беспилотники? — интересуюсь я.
— Дроны, которые есть у нас в распоряжении, с этим не справятся. Радиус действия у них небольшой, около 15 километров, автономность низкая. Беспилотники пригодны при действующем пожаре, когда нужно понять, куда распространяется огонь и как расставить силы для его тушения.
— Ну а камеры? — не унимаюсь я.
— Видеокамер в лесах Челябинской области нет. Ну таких, как, к примеру, у свердловчан. У них в регионе установлена система «Лесохранитель». Это несколько десятков точек в лесном массиве. У нас единичные камеры ставят для своих нужд арендаторы леса, но этого, конечно, мало.
Лесники ждут, что камеры в южноуральских лесах появятся в следующем году, накануне саммитов ШОС и БРИКС. По плану, шесть пунктов видеонаблюдения установят вокруг областного центра. Плюс еще девять передадут из МЧС. В свое время их установили по периметру Восточно-Уральского радиоактивного следа, но на содержание денег не хватило, и технику пришлось законсервировать.
Авиация не панацея
— В горах горит, — сообщает командир. Лесник-наблюдатель берет карту и прикладывает к ней линейку, пытаясь вычислить место возгорания. Данные сравнивает с показаниями спутникового навигатора: мы над горным хребтом со стороны Башкирии.
Чтобы оценить масштабы бедствия, подлетаем ближе. Борт кренится вправо, снижаясь на относительно безопасную высоту в 300-400 метров, и салон наполняется запахом гари. Еще пара секунд, и «Аннушка» резко взмывает в небо, выныривая из плотной сизой завесы. За эти мгновения мы успеваем рассмотреть рыжие всполохи между соснами и мелкие красные точки на подножии склона — пожарные машины. Перескочит ли огонь через хребет на территорию Челябинской области, будет зависеть не только от усилий огнеборцев, но и от того, какой это пожар.
Самый опасный — верховой, когда огонь расползается по всему пологу леса, захватывая массив на полную высоту. Авиация вылетает именно на верховые пожары. Но тонны воды с неба не панацея, тут важна скоординированность всех служб.
— Те же эмчеэсовские Бе-200, самолеты-амфибии, только прижимают огонь, чтобы из верхового он на какое-то время перешел в низовой, — поясняет Сергей Сулименко. — В этот момент должны оперативно сработать пожарные бригады на земле, то есть они должны знать, когда и где пролетит над лесом борт, и вовремя выехать. Но это, конечно, в идеале…
Тем временем движемся в сторону Кунашака, проходим над горнозаводской зоной. Справа по курсу белым пятном многоэтажек светится Миасс. Длинной змеей, огибая плотный лесной массив, в сторону еще снежного Таганая ползет товарняк. Безошибочно узнаю Карабаш с его «кровавым» от меди озером на безжизненной, выжженной выбросами территории. Но апокалиптический пейзаж быстро заканчивается, уступая место разноцветью курортных и садовых домиков.
На горизонте снова появляется дым. Черные столбы тянутся прямо к небу, а по земле в разные стороны расползается огненная кайма.
— Болото горит, торф, — поясняет наблюдатель. — Пожары, как видите, у нас всякие, только вот причина у них одна — население.
— Всегда виноват человек?
— Точно. У нас же не Сибирь, где лес, бывает, горит из-за гроз. В прошлом году на Южном Урале из 546 очагов молния подожгла только восемь. Во всех остальных случаях виноваты любители пикников, садоводы, сжигающие траву в бочках и кучах, школьники-пироманы, которым интересно спичку кинуть и посмотреть, как полыхает трава. Ежегодно, несмотря на запреты, устраивают сельхозпалы.
Горит ничье
Сергей Сулименко опять берет линейку и принимается за новые расчеты. Под бортом поселок Русская Теча, а в нескольких сотнях метров горит березовый колок. Ветер с огромной скоростью гонит пламя прямо на дворы. Рядом ни одной пожарной машины. Страшно.
Как только огонь подойдет вплотную к деревне, приедет МЧС. В поле пожар обычно не тушат. В этом-то и вся проблема. Спасатели отвечают за населенные пункты, управление лесами — за лесной фонд, а все, что посередине, оказывается ничьим. Сегодня в Челябинской области около миллиона гектаров заброшенных сельхозугодий. Почти во всех случаях пожары зарождаются именно на таких бесхозных землях.
— Конечно, огонь лучше тушить в зародыше, пока он не распространился на километры вперед и не подошел к поселкам, — продолжает Сергей Сулименко. — В серьезных ситуациях все силы ставят на защиту населенных пунктов, оставляя лес догорать. Так было, к примеру, в прошлом году с Санарским бором. Пожарные спасали Степное и Стрелецкое, уникальную экосистему уже никто не щадил.
В регионе рассчитывают, что ситуация изменится уже в скором времени: после ЧС с горящими поселками в Забайкалье президент Путин поручил правительству до 1 июля четко распределить полномочия по борьбе с природными пожарами между ведомствами.
Подобную дорожную карту по борьбе с лесными пожарами в прошлом году разработали здесь, в Челябинской области. В ней есть крайне важный момент, когда арендаторам возмещают затраты на тушение огня не только в лесу, но и в поле. Сейчас, по понятным причинам, предприниматели дожидаются, пока пламя перекинется на лесной массив, и только потом принимаются за тушение.
Об этом мне расскажут еще до полета, по дороге на аэродром. А пока идет пятый час воздушного патрулирования, пора возвращаться. Наш сегодняшний «улов» — около 15 очагов, в основном в Красноармейском и Кунашакском районах, не считая огня в горах и на юге области, который мы намеренно обошли. До конца пожароопасного сезона кукурузник с наблюдателями поднимется в небо еще четыре раза.
Комфорт в салоне знаменитого кукурузника минимальный. Командир корабля, он же начальник аэроклуба ДОСААФ Михаил Драпиковский стелет на металлические скамейки байковые одеяла, чтобы хоть как-то смягчить для нас ощущения от полета. Сильный ветер на земле обещает неслабую болтанку в небе.
Область в пятнах
С воздуха Челябинская область похожа на лоскутное покрывало камуфляжной расцветки. Бледно-зеленые макушки только что выпустивших листочки берез вливаются в изумрудную темноту сосен, черные пятна выгоревших лугов наступают на бурые отрезы распаханной земли и врезаются в серые лужицы озер. Облака бросают на землю рваные тени, придавая пейзажу еще большей пятнистости.
Пока любуюсь высотной панорамой, слушаю, что маршрут полета выстроили и согласовали еще несколько дней назад. Начерченный на карте, он похож на острую собачью морду с «носом» на юге региона. В эту точку мы зайдем лишь по касательной: вот уже несколько дней в Брединском районе тушат крупный лесной пожар, на месте работают МЧС и военные вертолеты.
В то время как узнаем подробности маршрута, заходим на Санарский бор, и биплан резко подбрасывает вверх. Виноват не только ветер: из-за разницы температур над плотным лесным массивом формируются вихревые потоки, которые и раскачивают судно. В бору, к счастью, спокойно. А в прошлом году здесь выгорело 6,4 тысячи гектаров реликтового леса.
Прямо по курсу, в районе Пласта, появляется какая-то дымка. Экипаж связывается с наземными службами: это пылит из карьера. Летим дальше. В районе Степного круто поворачиваем на северо-запад и через Уйское уходим в горы.
— Пожар в горах не виден с земли вообще, либо непонятно, откуда идет дым, не так, как в степи, где все как на ладони, — объясняет необходимость патрульного полета представитель Главного управления лесами по региону Сергей Сулименко. На борту его задача — фиксировать очаги возгорания и передавать информацию наземным службам.
— А почему бы не использовать для этого беспилотники? — интересуюсь я.
— Дроны, которые есть у нас в распоряжении, с этим не справятся. Радиус действия у них небольшой, около 15 километров, автономность низкая. Беспилотники пригодны при действующем пожаре, когда нужно понять, куда распространяется огонь и как расставить силы для его тушения.
— Ну а камеры? — не унимаюсь я.
— Видеокамер в лесах Челябинской области нет. Ну таких, как, к примеру, у свердловчан. У них в регионе установлена система «Лесохранитель». Это несколько десятков точек в лесном массиве. У нас единичные камеры ставят для своих нужд арендаторы леса, но этого, конечно, мало.
Лесники ждут, что камеры в южноуральских лесах появятся в следующем году, накануне саммитов ШОС и БРИКС. По плану, шесть пунктов видеонаблюдения установят вокруг областного центра. Плюс еще девять передадут из МЧС. В свое время их установили по периметру Восточно-Уральского радиоактивного следа, но на содержание денег не хватило, и технику пришлось законсервировать.
Авиация не панацея
— В горах горит, — сообщает командир. Лесник-наблюдатель берет карту и прикладывает к ней линейку, пытаясь вычислить место возгорания. Данные сравнивает с показаниями спутникового навигатора: мы над горным хребтом со стороны Башкирии.
Чтобы оценить масштабы бедствия, подлетаем ближе. Борт кренится вправо, снижаясь на относительно безопасную высоту в 300-400 метров, и салон наполняется запахом гари. Еще пара секунд, и «Аннушка» резко взмывает в небо, выныривая из плотной сизой завесы. За эти мгновения мы успеваем рассмотреть рыжие всполохи между соснами и мелкие красные точки на подножии склона — пожарные машины. Перескочит ли огонь через хребет на территорию Челябинской области, будет зависеть не только от усилий огнеборцев, но и от того, какой это пожар.
Самый опасный — верховой, когда огонь расползается по всему пологу леса, захватывая массив на полную высоту. Авиация вылетает именно на верховые пожары. Но тонны воды с неба не панацея, тут важна скоординированность всех служб.
— Те же эмчеэсовские Бе-200, самолеты-амфибии, только прижимают огонь, чтобы из верхового он на какое-то время перешел в низовой, — поясняет Сергей Сулименко. — В этот момент должны оперативно сработать пожарные бригады на земле, то есть они должны знать, когда и где пролетит над лесом борт, и вовремя выехать. Но это, конечно, в идеале…
Тем временем движемся в сторону Кунашака, проходим над горнозаводской зоной. Справа по курсу белым пятном многоэтажек светится Миасс. Длинной змеей, огибая плотный лесной массив, в сторону еще снежного Таганая ползет товарняк. Безошибочно узнаю Карабаш с его «кровавым» от меди озером на безжизненной, выжженной выбросами территории. Но апокалиптический пейзаж быстро заканчивается, уступая место разноцветью курортных и садовых домиков.
На горизонте снова появляется дым. Черные столбы тянутся прямо к небу, а по земле в разные стороны расползается огненная кайма.
— Болото горит, торф, — поясняет наблюдатель. — Пожары, как видите, у нас всякие, только вот причина у них одна — население.
— Всегда виноват человек?
— Точно. У нас же не Сибирь, где лес, бывает, горит из-за гроз. В прошлом году на Южном Урале из 546 очагов молния подожгла только восемь. Во всех остальных случаях виноваты любители пикников, садоводы, сжигающие траву в бочках и кучах, школьники-пироманы, которым интересно спичку кинуть и посмотреть, как полыхает трава. Ежегодно, несмотря на запреты, устраивают сельхозпалы.
Горит ничье
Сергей Сулименко опять берет линейку и принимается за новые расчеты. Под бортом поселок Русская Теча, а в нескольких сотнях метров горит березовый колок. Ветер с огромной скоростью гонит пламя прямо на дворы. Рядом ни одной пожарной машины. Страшно.
Как только огонь подойдет вплотную к деревне, приедет МЧС. В поле пожар обычно не тушат. В этом-то и вся проблема. Спасатели отвечают за населенные пункты, управление лесами — за лесной фонд, а все, что посередине, оказывается ничьим. Сегодня в Челябинской области около миллиона гектаров заброшенных сельхозугодий. Почти во всех случаях пожары зарождаются именно на таких бесхозных землях.
— Конечно, огонь лучше тушить в зародыше, пока он не распространился на километры вперед и не подошел к поселкам, — продолжает Сергей Сулименко. — В серьезных ситуациях все силы ставят на защиту населенных пунктов, оставляя лес догорать. Так было, к примеру, в прошлом году с Санарским бором. Пожарные спасали Степное и Стрелецкое, уникальную экосистему уже никто не щадил.
В регионе рассчитывают, что ситуация изменится уже в скором времени: после ЧС с горящими поселками в Забайкалье президент Путин поручил правительству до 1 июля четко распределить полномочия по борьбе с природными пожарами между ведомствами.
Подобную дорожную карту по борьбе с лесными пожарами в прошлом году разработали здесь, в Челябинской области. В ней есть крайне важный момент, когда арендаторам возмещают затраты на тушение огня не только в лесу, но и в поле. Сейчас, по понятным причинам, предприниматели дожидаются, пока пламя перекинется на лесной массив, и только потом принимаются за тушение.
Об этом мне расскажут еще до полета, по дороге на аэродром. А пока идет пятый час воздушного патрулирования, пора возвращаться. Наш сегодняшний «улов» — около 15 очагов, в основном в Красноармейском и Кунашакском районах, не считая огня в горах и на юге области, который мы намеренно обошли. До конца пожароопасного сезона кукурузник с наблюдателями поднимется в небо еще четыре раза.
Поделиться
