«И тьма не объяла их». В Челябинске появился свой первый трагический «мартиролог»

И архивы заговорили

Диссертация, которую пишет Андрей Печерин, как раз и посвящена теме духовенства Урала в годы репрессий. Сам же сформированный челябинский «мартиролог» стал первым, на очереди аналогичные издания, посвященные другим регионам. Напомним, что мартиролог — это список признанных святых, имена которых приводятся в календарном порядке в соответствии с датой их мученичества.

Стоит отметить, что опыт обращения к этой теме на Южном Урале уже есть. Напомним, что в 2018 году челябинский историк Владимир Боже выпустил книгу «Разгром. Церковно-религиозная жизнь Челябинск в 1917-1937 гг.». На основе архивных документов и исторической литературы автор рассказывает о разрушении и сносе храмов, составе местного духовенства и репрессиях против него. Отчасти этой темы касаются и авторы книги «Православные храмы: история и современность» Иван Купцов и Николай Антипин.

Есть также уникальный опыт Геннадия Васильева — десять томов «Книги памяти жертв политических репрессий 1929-1953 гг. в городе Магнитогорске и прилегающих сельских районах». В них среди тысяч имен инженеров и рабочих, врачей и учителей есть и имена безвинно пострадавших священнослужителей.

В книге Печерина, вышедшей тиражом 500 экземпляров, собраны сотни имен, объединенных принадлежностью к РПЦ в самый трагический ее период. Когда перелистываешь страницы этого фолианта, ловишь себя на мысли, что тебя больше поражает — бесчеловечная жестокость следователей и простота, с какой они писали в обвинительном заключении «расстрелять», или скрупулезный труд автора, собравшего воедино все эти жуткие истории, многие годы хранившиеся в различных архивах и ждавшие своего часа свободы?

«Липа и выдумка»

Примечательно, что к делу иной раз приобщались самые неожиданные вещи. Например, представлена обложка народно-религиозного журнала «Знамя веры», датированного апрелем 1919 года, — редкий образец церковной периодики периода Гражданской войны. Любопытно уточнение: «Орган христианской мысли».

В практике следователей было приобщение и газетных доносов. Так, прилагается заметка из Нязепетровской газеты под заголовком «Мракобесы и ротозеи». В ней, в частности, говорится: «В связи с надвигающимися выборами в Верховный Совет СССР значительно усиливают свою вражескую агитацию евангелисты и всякого рода церковники… Поп Шемахинской церкви, пользуясь ротозейством партийной и советской организаций, проводит у себя на квартире собрания верующих. Ходит по Шемахе крестить детей… В Шемахе есть изба-читальня, но там уже порядочное время нет избача. Литература из библиотеки растаскивается. Культурная работа на селе отсутствует, а этим самым пользуются всякого рода евангелисты и ведут антисоветскую пропаганду».

В обвинительном заключении на епископа Сергия от 1927 года приводится : в Златоусте власть хотела взять у тихоновцев храм, но рабочие, узнав об этом, вооружились кто чем мог: пилами, топорами — и дали отпор, оставив храм у тихоновцев.

В декабре 1926 года в Златоусте на заборах и телеграфных столбах можно было увидеть расклеенные воззвания: «Верующие братья и сестры, идите грудью защищать Троицкую церковь».



И все же как судьба играет человеком! В этом смысле показательными являются судьбы вчерашних обвинителей, становившихся жертвами.

Книга содержит не только имена, но и материалы обвинительных заключений, чтобы каждый из читателей мог убедиться в абсурдности приговоров. Не исключены и имена тех, кто оказался в обновленческом и григорианском расколе, и даже тех, кто соблазнился и стал осведомителем. И вот что показательно: «стукачей» челябинские следователи объявляли организаторами заговоров и расстреливали первыми.

Один из них, Павел Чистов, возглавлял УНКВД и, по мнению автора, в 1937 году являлся, «так сказать, главным палачом Челябинской области».

В 1941 году попал в немецкий плен. Уже после войны, по данным автора, «был осужден за недостойное поведение в немецком плену, тем не менее в итоге дожил до преклонного возраста, умер в своей постели и, насколько можно судить, никакой вины за собой не чувствовал».

В книге приводится также выписка из следственных показаний арестованного Федора Лапшина, бывшего начальника УНКВД по Челябинской области… В них указывается, что Павел Кадкин работал начальником отделения 4-го отдела управления НКВД по Челябинской области. Длительное время работал под руководством Чистова и являлся его большим любимцем. За месяц до начала войны, в мае 1941 года, Кадкина приговорили к высшей мере наказания. Военный трибунал установил, что Кадкин «провокационным путем искусственно создал к/р повстанческую организацию в количестве 124 человек под названием «ОЖРСБ» (организация жестокой расправы с большевиками)… Позднее следствие на арестованных лиц, с санкции Кадкина, велось извращенными методами, в которых активное участие принимал Власов тем, что, находясь вместе с арестованными, провоцировал последних на дачу вымышленных показаний о их невиновности. Все это привело к тому, что из числа 124 человек, арестованных по указанному делу, неосновательно было осуждено 98 человек к расстрелу… Кроме того, в конце 1937 года и начале 1938 года при активном участии Кадкина было сфальсифицировано другое следственное дело на 288 человек, обвинявшихся в к/р преступлениях, по которому… так же неосновательно осуждено 236 человек к ВМН…»

Лапшин указывает, что Кадкин принимал самое активное участие в создании липовой организации по церковникам и духовенству. Он являлся инициатором объединения отдельных антисоветских группировок в организацию с широким повстанческим подпольем. Во главе этой организации, как участники «повстанческого духовного совета», были поставлены секретные осведомители: епископ обновленческой церкви Вяткин и священник церкви города Копейска Бормотов. Сам Лапшин признается: «В оформлении этой организации я также принимал непосредственное участие — подписал протокол допроса Вяткина, видя, что это является липой и выдумкой».

Всего из 42 сотрудников НКВД по Челябинской области, непосредственно причастных к массовому террору против собственного народа, надлежащую меру понесли четверо, в том числе и Кадкин. О судьбе большинства из них история, что называется, умалчивает.

Вернуть имя

По словам Андрея Печерина, к этой теме он с коллегами приступил около 12 лет назад. Первым перед ними раскрыл фонды челябинский архив. Главный архивист ОГАЧО Галина Кибиткина познакомила историков с документами, посвященными репрессиям духовенства. По мере погружения в тему стала зарождаться идея не просто пользоваться этими документами, но и опубликовать их. Итогом работы как раз и стала книга, первый экземпляр которой был вручен святейшему патриарху Кириллу.

Сам Андрей Печерин возглавляет Уральское церковно-историческое общество, на будущий год планирует защитить кандидатскую диссертацию. Любопытно, что во время работы над книгой автор обнаружил в документах информацию и о своих родственниках.

Признавая безусловную уникальность материала, работу над книгой поддержала Челябинская епархия. Как отметил кандидат исторических наук, руководитель информационно-издательского отдела епархии Алексей Ермолюк, в таком комплексном виде материалы по этой теме никогда еще не были представлены и опубликованы.

Книга начала уже самостоятельный жизненный путь. Он вошла в научный оборот, о чем свидетельствуют появившиеся первые ссылки на нее в исторических статьях. Труд Печерина оценен и священноначалием, не так давно автор стал лауреатом Макарьевской премии. Напомним, что это главная премия в области российской истории и истории РПЦ. Создана она была еще в 1867 году по завещанию митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова).

Любопытную особенность в работе Андрея Печерина заметила чебаркульский церковный краевед Елена Туранина: «Это его огромная любовь к своим невинно убиенным героям. Без нее никому не хватило бы сил справиться с такими объемами материалов». Доктор исторических наук Владимир Кобзов отметил, что «у расстрелянных отняли не только жизнь, но и доброе имя, вернуть его — подлинная задача историка».