Сестрою стать. Как научиться сложной профессии и остаться в медицине
25 Мая 2024
Фото: Людмила Ковалева
Сразу после школы она устроилась санитаркой в хирургическое отделение поселковой больницы. Ее не пугал напряженный график и многозадачность профессии медицинской сестры — сложности только закаляли характер оттачивали мастерство. А теперь за плечами — 30 с лишним лет в медицине. Есть что вспомнить, и не всё можно рассказать.
«Я бы выбрала свою профессию снова, — с уверенностью говорит старшая медсестра консультативно-диагностического отделения ФЦССХ Гульмира Лещёва. — Многое видела и многое умею благодаря ей. Кроме того, это интересно».
Она родилась в Норильске. Сами уральские, ее родители в советское время наработали там «северный стаж» и вернулись обратно. Семья обосновалась в поселке Магнитка под Кусой. Там Гуля и школу окончила, и получила первое медицинское «крещение». В институт с первого раза не удалось поступить, тогда пошла работать санитаркой в хирургическое отделение поселковой больницы. Обязанности вроде бы несложные: утром мыть полы, потом пациентов подмывать, умывать, подавать, привезти, перестелить, сбегать на кухню с кастрюлями и ведрами, получить пищу, все раздать, тяжелых пациентов накормить, и так — три раза. Вечером снова полы помыть. Весь день – круговерть. Санитарок в больнице не хватало, и 16-летняя девушка работала сутки через сутки. Мама думала, что после первой или второй смены дочь не выдержит напряжения и уйдет из медицины. Сама она быть медсестрой мечтала, в школе училась на «отлично», и, возможно, у нее всё бы получилось. Но в послевоенные годы было не до того — не пошла. Человек деревенский, замкнутый, особо о своих желаниях мама не распространялась и на дочь своими ожиданиями не давила.
К токарям за иглами
А Гуля проявила характер с первого же рабочего дня. Ночью в первое же дежурство скорая доставила женщину с сильным кровотечением после криминального аборта. Времена были сумрачные, и женщины часто гибли от сепсиса и потери крови, если срочно не были приняты меры. Никаких обезболивающих тогда не применяли, пациентке больно, она кричит и плачет. Новенькую сразу вызвали помогать в операционной, пока бедолагу «выскабливали», — ничего, выдержала.
Поселок городского типа Магнитка, по сути, — пригород Кусы. Больница была хоть и поселковая, но лучше многих городских. Главный врач был очень продвинутым человеком, современным, и кусинские хотели попасть на лечение именно туда — в многопрофильную больницу, в составе которой были свой роддом, своя хирургия с операционной, терапевтическое отделение, инфекционное, детское, своя лаборатория и поликлиника. Было где набираться опыта и нарабатывать практику.
За год вчерашняя школьница освоила сестринское дело сразу на практике.
«Хирургия в деревне, «на районе», вещь такая, что делаешь абсолютно всё, — добавляет Гульмира. — Я научилась там всему, что делают медсестры: делать уколы, в том числе внутривенные, перевязки, гипсовать, зашивать, ассистировать и прочее. Это сейчас современные иглы — тоненькие, с прозрачной камерой, а у нас были толстые железные. Мы ходили к токарям, и они нам точили их. И самое главное — вовремя выключить стерилизатор с шприцами, чтобы они не сгорели. А если не уследить, то потом всю ночь придется сидеть и отчищать их содой».
Вспоминает, как старшая медсестра бывало утром идет по отделению, носом поведет, и, если пахнет антибиотиками, заставит шприцы заново обрабатывать – значит, весь день насмарку. Это сейчас с антибиотиками стало проще — есть выбор и разнообразие, а тогда был только пенициллин, его кололи по 4-6 раз в день. Из 20 человек в отделении половине точно назначали.
«Утренние манипуляции отработала, провела первую обработку, потом дезинфекцию, мойку, и ставишь кипятить, накрываешь стол, выкладываешь шприцы, — перечисляет Гульмира. – В 12 часов — следующая партия, в шесть вечера — следующая, в полночь — следующая… Переделывать некогда!».
Сами девчонки крутились, как могли, а своих хирургов берегли. Один на весь поселок, он по три-четыре дня буквально не вылезал из операционной. Выдалась минутка — прикорнул на диванчике, а тут больному надо наложить крошечный шовчик. Тогда медсестры делали это сами, чтобы не беспокоить, не будить и дать отдохнуть. Сами зашивали, документы оформляли, обработку сами делали. Хирург просыпался — докладывали ему, он проверял и подписывал. Об этом говорить не принято, да и признаваться вроде как нельзя, но по-человечески всё очень понятно.
Деревенская хирургия
…И со второго раза поступить в институт не удалось. Тогда главный врач больницы, у которого Гуля была на хорошем счету, взял ее в охапку и повез в Златоуст, где без экзаменов его протеже сразу взяли в медучилище.
«С первого же курса я работала медсестрой (никакой картошки осенью, никакой «практики»), тогда не было таких строгих требований, — поясняет она. — Я обожала хирургию настолько, что, когда окончила училище, отказалась идти старшей медсестрой в терапию. Главный врач хотел назначить, а я уперлась — вплоть до увольнения: только хирургия. Тогда он меня взял туда на пост. Работали мы сутки через двое. Молодые, красивые, если надо было подмениться, значит, работали двое суток подряд, чтобы потом четыре дня отдохнуть. Всякое бывало!»
Однажды случилось совсем неожиданное: прямо с дежурства жених украл единственную медсестру-анестезистку вместе с ключами от сейфа. Ключи-то запасные еще были, а вот запасной анестезистки не было.
«Звонят мне ночью и говорят: «За тобой сейчас машина приедет, собирайся, пойдешь анестезисткой в операционную». Приехала, говорю, что ничего не умею, не знаю. — «Сейчас научим всему», — продолжает рассказывать Гульмира Мавлявиевна. — А это и была моя мечта! Работала потом анестезисткой почти год».
Стопроцентная экстренность по жизненным показаниям: днем работала на плановых операциях, потом больного вывозили из операционной. Поскольку своей реанимации в больнице тогда не было, то Гуля сидела с этим больным сама. А вечером и ночью – если поступает пациент и нужна операция, — за ней приезжала скорая и увозила на работу. Две операции — она там, в операционной, пока обе не пройдут. Три — значит, три. Кесарево сечение сверху — значит, кесарево, операционная-то одна была. Поэтому бывало, что по двое-четверо суток пропадала безвылазно на работе. Мама звонила, спрашивала: «Гуля, ты где? Ты живая? С тобой всё хорошо?»
«Деревенская хирургия — это вам не городская! Мы делали всё: кесарево сечение, кишечные непроходимости и резекции желудка, удаляли миомы, оперировали ножевые ранения и огнестрел, проводили трепанации, возились с сосудистыми и геморроями, лечили травмы, ожоги, ампутировали — это было настолько разнообразно, интересно, что учиться новому было легко, — улыбается. — Случись что-нибудь, и руки точно вспомнят, что и как делать».
Как-то во время операции, «вроде аппендицит удаляли», пока доктор держал маску, Гульмира параллельно составляла отчет и заметила, что за месяц практически весь перечень операций, какие возможно, был выполнен. Кроме трепанации черепа. Об этом она тут же сообщила коллегам. На нее полушутя цыкнули: молчи!
«Раздался стук в дверь (заходить тогда в операционную постороннему было вообще нельзя). Выхожу из операционной — привезли ребенка с пробитой головой. Катался на лошади, та понесла, уронила и копытом пробила голову. Надо делать трепанацию черепа. Возвращаюсь в операционную и молчу, а мне сурово так говорят: «Накаркала?!»»
Рубикон перейден
И всё-таки в мединститут Гульмира Мавлявиевна поступила и окончила факультет управления сестринской деятельностью с отличным результатом. Темой дипломной работы по совету главного врача, на тот момент уже студенческой больницы, ГКБ №2 Челябинска, выбрала новую и горячую на тот момент — «Организацию работы врачей общей практики». Разработала, блестяще защитила, и в больнице на основе этой работы было создано небольшое отделение врачей общей практики. Сама Гульмира Мавлявиевна стала старшей медсестрой студенческой поликлиники.
В 2010 году в Челябинске был построен кардиоцентр, и заведующий консультативно-диагностическим отделением (поликлиникой) Андрей Алексеевич Селиверстов собирал команду и искал себе старшую медсестру. Ему на выбор дали пять кандидатур. Проводил собеседование с каждой на ее рабочем месте, чтобы посмотреть, увидеть все своими глазами. Пообщались, а через неделю перезванивает и зовет на работу. Так и попала сюда.
«У нас есть своя специфика, — добавляет моя собеседница. — В других больницах врач посмотрел, направил на дообследование, и с результатами пациент вернется через какое-то время и, может быть, не к этому врачу. А у нас пациент проходит дообследование тут же и возвращается в этот же день к этому же врачу. При этом прием расписан на весь день! Это такой мозговой штурм для медсестры: нужно помнить, что вот этот пациент – тут, этот – там, а этого надо забрать оттуда, а того отвести уже вот сюда. Многоходовка! Кого-то за ручку проводить, встретить, чтобы никого не потерять. В группе переписка горит весь день. Поэтому я и подбирала коллектив, чтобы были такие шустрые, активные, доброжелательные, плюс обязательная взаимозаменяемость: одни медсестры могут работать там, там и там, другие — там, там и там. Как в игре в шахматы: эта фигура идет сюда, эта — сюда. Кто-то заболел, кто-то в отпуске, на учебе — перетасовываем, планируем».
В подчинении у Гульмиры Мавлявиевны 14 медсестер, из них семь медрегистраторов, и все всегда на виду. Это регистратура открытого типа, когда общение специалиста и пациента, или его родственников, идет напрямую. В этом есть свои плюсы и свои риски, полной мерой — и упреки, и слова благодарности.
«Когда я была санитаркой, то для меня был важен белый халат и вот такие высокие белые колпаки, — показывает рукой. — Мы же перед каждой сменой их крахмалили, ужасно гордились этой красотой. Профессия медсестры — очень интересная, и если к ней относишься со всей ответственностью, любишь работать головой и руками, то высокопарных слов про служение и помощь людям можно и не говорить. А для молодых лучше в начале пройти школу боем, всё попробовать и посмотреть, а потом уже можно что-то и поспокойнее найти. Но я бы точно выбрала эту профессию снова».
Она родилась в Норильске. Сами уральские, ее родители в советское время наработали там «северный стаж» и вернулись обратно. Семья обосновалась в поселке Магнитка под Кусой. Там Гуля и школу окончила, и получила первое медицинское «крещение». В институт с первого раза не удалось поступить, тогда пошла работать санитаркой в хирургическое отделение поселковой больницы. Обязанности вроде бы несложные: утром мыть полы, потом пациентов подмывать, умывать, подавать, привезти, перестелить, сбегать на кухню с кастрюлями и ведрами, получить пищу, все раздать, тяжелых пациентов накормить, и так — три раза. Вечером снова полы помыть. Весь день – круговерть. Санитарок в больнице не хватало, и 16-летняя девушка работала сутки через сутки. Мама думала, что после первой или второй смены дочь не выдержит напряжения и уйдет из медицины. Сама она быть медсестрой мечтала, в школе училась на «отлично», и, возможно, у нее всё бы получилось. Но в послевоенные годы было не до того — не пошла. Человек деревенский, замкнутый, особо о своих желаниях мама не распространялась и на дочь своими ожиданиями не давила.
К токарям за иглами
А Гуля проявила характер с первого же рабочего дня. Ночью в первое же дежурство скорая доставила женщину с сильным кровотечением после криминального аборта. Времена были сумрачные, и женщины часто гибли от сепсиса и потери крови, если срочно не были приняты меры. Никаких обезболивающих тогда не применяли, пациентке больно, она кричит и плачет. Новенькую сразу вызвали помогать в операционной, пока бедолагу «выскабливали», — ничего, выдержала.
Поселок городского типа Магнитка, по сути, — пригород Кусы. Больница была хоть и поселковая, но лучше многих городских. Главный врач был очень продвинутым человеком, современным, и кусинские хотели попасть на лечение именно туда — в многопрофильную больницу, в составе которой были свой роддом, своя хирургия с операционной, терапевтическое отделение, инфекционное, детское, своя лаборатория и поликлиника. Было где набираться опыта и нарабатывать практику.
За год вчерашняя школьница освоила сестринское дело сразу на практике.
«Хирургия в деревне, «на районе», вещь такая, что делаешь абсолютно всё, — добавляет Гульмира. — Я научилась там всему, что делают медсестры: делать уколы, в том числе внутривенные, перевязки, гипсовать, зашивать, ассистировать и прочее. Это сейчас современные иглы — тоненькие, с прозрачной камерой, а у нас были толстые железные. Мы ходили к токарям, и они нам точили их. И самое главное — вовремя выключить стерилизатор с шприцами, чтобы они не сгорели. А если не уследить, то потом всю ночь придется сидеть и отчищать их содой».
Вспоминает, как старшая медсестра бывало утром идет по отделению, носом поведет, и, если пахнет антибиотиками, заставит шприцы заново обрабатывать – значит, весь день насмарку. Это сейчас с антибиотиками стало проще — есть выбор и разнообразие, а тогда был только пенициллин, его кололи по 4-6 раз в день. Из 20 человек в отделении половине точно назначали.
«Утренние манипуляции отработала, провела первую обработку, потом дезинфекцию, мойку, и ставишь кипятить, накрываешь стол, выкладываешь шприцы, — перечисляет Гульмира. – В 12 часов — следующая партия, в шесть вечера — следующая, в полночь — следующая… Переделывать некогда!».
Сами девчонки крутились, как могли, а своих хирургов берегли. Один на весь поселок, он по три-четыре дня буквально не вылезал из операционной. Выдалась минутка — прикорнул на диванчике, а тут больному надо наложить крошечный шовчик. Тогда медсестры делали это сами, чтобы не беспокоить, не будить и дать отдохнуть. Сами зашивали, документы оформляли, обработку сами делали. Хирург просыпался — докладывали ему, он проверял и подписывал. Об этом говорить не принято, да и признаваться вроде как нельзя, но по-человечески всё очень понятно.
Деревенская хирургия
…И со второго раза поступить в институт не удалось. Тогда главный врач больницы, у которого Гуля была на хорошем счету, взял ее в охапку и повез в Златоуст, где без экзаменов его протеже сразу взяли в медучилище.
«С первого же курса я работала медсестрой (никакой картошки осенью, никакой «практики»), тогда не было таких строгих требований, — поясняет она. — Я обожала хирургию настолько, что, когда окончила училище, отказалась идти старшей медсестрой в терапию. Главный врач хотел назначить, а я уперлась — вплоть до увольнения: только хирургия. Тогда он меня взял туда на пост. Работали мы сутки через двое. Молодые, красивые, если надо было подмениться, значит, работали двое суток подряд, чтобы потом четыре дня отдохнуть. Всякое бывало!»
Однажды случилось совсем неожиданное: прямо с дежурства жених украл единственную медсестру-анестезистку вместе с ключами от сейфа. Ключи-то запасные еще были, а вот запасной анестезистки не было.
«Звонят мне ночью и говорят: «За тобой сейчас машина приедет, собирайся, пойдешь анестезисткой в операционную». Приехала, говорю, что ничего не умею, не знаю. — «Сейчас научим всему», — продолжает рассказывать Гульмира Мавлявиевна. — А это и была моя мечта! Работала потом анестезисткой почти год».
Стопроцентная экстренность по жизненным показаниям: днем работала на плановых операциях, потом больного вывозили из операционной. Поскольку своей реанимации в больнице тогда не было, то Гуля сидела с этим больным сама. А вечером и ночью – если поступает пациент и нужна операция, — за ней приезжала скорая и увозила на работу. Две операции — она там, в операционной, пока обе не пройдут. Три — значит, три. Кесарево сечение сверху — значит, кесарево, операционная-то одна была. Поэтому бывало, что по двое-четверо суток пропадала безвылазно на работе. Мама звонила, спрашивала: «Гуля, ты где? Ты живая? С тобой всё хорошо?»
«Деревенская хирургия — это вам не городская! Мы делали всё: кесарево сечение, кишечные непроходимости и резекции желудка, удаляли миомы, оперировали ножевые ранения и огнестрел, проводили трепанации, возились с сосудистыми и геморроями, лечили травмы, ожоги, ампутировали — это было настолько разнообразно, интересно, что учиться новому было легко, — улыбается. — Случись что-нибудь, и руки точно вспомнят, что и как делать».
Как-то во время операции, «вроде аппендицит удаляли», пока доктор держал маску, Гульмира параллельно составляла отчет и заметила, что за месяц практически весь перечень операций, какие возможно, был выполнен. Кроме трепанации черепа. Об этом она тут же сообщила коллегам. На нее полушутя цыкнули: молчи!
«Раздался стук в дверь (заходить тогда в операционную постороннему было вообще нельзя). Выхожу из операционной — привезли ребенка с пробитой головой. Катался на лошади, та понесла, уронила и копытом пробила голову. Надо делать трепанацию черепа. Возвращаюсь в операционную и молчу, а мне сурово так говорят: «Накаркала?!»»
Рубикон перейден
И всё-таки в мединститут Гульмира Мавлявиевна поступила и окончила факультет управления сестринской деятельностью с отличным результатом. Темой дипломной работы по совету главного врача, на тот момент уже студенческой больницы, ГКБ №2 Челябинска, выбрала новую и горячую на тот момент — «Организацию работы врачей общей практики». Разработала, блестяще защитила, и в больнице на основе этой работы было создано небольшое отделение врачей общей практики. Сама Гульмира Мавлявиевна стала старшей медсестрой студенческой поликлиники.
В 2010 году в Челябинске был построен кардиоцентр, и заведующий консультативно-диагностическим отделением (поликлиникой) Андрей Алексеевич Селиверстов собирал команду и искал себе старшую медсестру. Ему на выбор дали пять кандидатур. Проводил собеседование с каждой на ее рабочем месте, чтобы посмотреть, увидеть все своими глазами. Пообщались, а через неделю перезванивает и зовет на работу. Так и попала сюда.
«У нас есть своя специфика, — добавляет моя собеседница. — В других больницах врач посмотрел, направил на дообследование, и с результатами пациент вернется через какое-то время и, может быть, не к этому врачу. А у нас пациент проходит дообследование тут же и возвращается в этот же день к этому же врачу. При этом прием расписан на весь день! Это такой мозговой штурм для медсестры: нужно помнить, что вот этот пациент – тут, этот – там, а этого надо забрать оттуда, а того отвести уже вот сюда. Многоходовка! Кого-то за ручку проводить, встретить, чтобы никого не потерять. В группе переписка горит весь день. Поэтому я и подбирала коллектив, чтобы были такие шустрые, активные, доброжелательные, плюс обязательная взаимозаменяемость: одни медсестры могут работать там, там и там, другие — там, там и там. Как в игре в шахматы: эта фигура идет сюда, эта — сюда. Кто-то заболел, кто-то в отпуске, на учебе — перетасовываем, планируем».
В подчинении у Гульмиры Мавлявиевны 14 медсестер, из них семь медрегистраторов, и все всегда на виду. Это регистратура открытого типа, когда общение специалиста и пациента, или его родственников, идет напрямую. В этом есть свои плюсы и свои риски, полной мерой — и упреки, и слова благодарности.
«Когда я была санитаркой, то для меня был важен белый халат и вот такие высокие белые колпаки, — показывает рукой. — Мы же перед каждой сменой их крахмалили, ужасно гордились этой красотой. Профессия медсестры — очень интересная, и если к ней относишься со всей ответственностью, любишь работать головой и руками, то высокопарных слов про служение и помощь людям можно и не говорить. А для молодых лучше в начале пройти школу боем, всё попробовать и посмотреть, а потом уже можно что-то и поспокойнее найти. Но я бы точно выбрала эту профессию снова».
Поделиться
