Ирина Панова: «Создать центр офтальмоонкологии в Челябинске было рискованно, но интересно»

Челябинский центр офтальмоонкологии, созданный в 1999 году на базе онкодиспансера, сегодня не уступает по уровню столичным центрам. О том, насколько успешно он справляется со своими задачами, свидетельствует статистика. До 1999 года онкозаболевания глаз на 4-й стадии выявлялись у 39 % пациентов, на 1-й, начальной, стадии — только у 9 %. Теперь ситуация кардинально изменилась: первая стадия — у 44 % пациентов, 4-я стадия — у 9 %.

С каждым годом в офтальмоонкологическом центре выполняется все больше хирургических операций. Если в начале работы отделения в год оперировали 100-200 пациентов, то теперь их число выросло до 600 человек. Хирургические операции, нередко в комбинации с другими видами лечения (лучевым, химиотерапевтическим), позволяют в дальнейшем избежать рецидива, поэтому такое направление работы стало приоритетным. Если раньше специалисты центра в каждом пятом случае сталкивались с возвращением недуга, то сейчас этот показатель снизился до 7,4 %.

Хорошая школа

О челябинском центре офтальмоонкологии мы поговорили с человеком, который стоял у его истоков. На протяжении 15 лет с 2000 года Ирина Панова работала главным офтальмологом минздрава Челябинской области. Сегодня она является заместителем директора по науке Санкт-Петербургского филиала межотраслевого научно-технического комплекса «Микрохирургия глаза» им. ак. С.Н. Федорова. Но продолжает поддерживать связь с коллегами, работающими на Южном Урале.

— Ирина Евгеньевна, насколько целесообразно было открывать центр, занимающийся глазными болезнями, в онкодиспансере? Почему бы не основать специализированное отделение?

— Я убеждена, что в нашем регионе офтальмоонкологический центр нужно было создавать в рамках именно крупного профильного учреждения. Это позволяет эффективно использовать мощности онкодиспансера и прежде всего такое дорогостоящее оборудование, как КТ, МРТ, аппараты для лучевой терапии, кибернож и ПЭТ. Замыкая весь цикл обследования и лечения больного на себя, мы обеспечиваем не только удобство пациента, но и преемственность в тактике обследования и лечения.

Когда мы с Андреем Владимировичем (Важениным, главным врачом Челябинского областного клинического центра онкологии и ядерной медицины. — Прим. авт.) решили открыть в Челябинске центр офтальмоонкологии, у нас было много профессионального азарта, интереса и желания что-то сделать. Я и мои коллеги офтальмологи пришли в центр, не имея опыта работы в общей онкологии. За небольшой отрезок времени мы прошли обучение по онкологии и радиологии — тот путь, который врачи в офтальмологических клиниках проходят за гораздо более долгое время.

— Какие методы лечения применяются в челябинском центре офтальмоонкологии?

— Это зависит от локализации опухоли. Глаз сам по себе весит 21 грамм и является только частью всего органа зрения, к которому также относятся веки, слезоотводящий и слезопродуцирующий аппараты, орбита, глазное яблоко. Так вот, если злокачественная опухоль возникает на веке, превалируют хирургические методы лечения, если на орбите, то к хирургическим манипуляциям добавляются лучевые. При внутриглазных опухолях применяются лазерные и лучевые (брахитерапия) методы лечения. Иногда приходится обращаться к киберножу, но у него очень узкая область применения в офтальмоонкологии.

— Всегда ли хирургическое вмешательство или любой другой метод лечения глаз грозит потерей зрения?

— Я снова вынуждена повториться: это зависит от локализации. Если внутриглазная опухоль находится на периферии, то при раннем выявлении ее можно с успехом пролечить методом брахитерапии — контактного облучения при помощи радиоактивного офтальмоаппликатора. Это такие пластиночки, внутри которых находится радиоактивный источник. Они подшиваются к глазу на определенное время (3-5 суток) в зависимости от стадии процесса и потом убираются. Этот метод позволяет в ряде случаев сохранить не только глаз как орган, но и высокое зрение. Но, если опухоль находится в центре глаза, ситуация другая. Облучение центральной зоны сетчатки обеспечит регресс опухоли, но, к сожалению, приведет к сохранению зрения только на периферии сетчатки. При этом надо отметить, что больной с внутриглазной меланомой наблюдается нами пожизненно, поскольку данная болезнь сопряжена с риском метастазов в жизненно важные органы: печень, легкие, головной мозг.

Это просто

— Некоторые хирургические операции подразумевают срезание части века. То есть пациент уже не сможет выглядеть как прежде?

— Почему? Есть методики реконструктивной хирургии, которые позволяют сохранить функцию век и эстетический облик лица. Все зависит от стадии. Например, базальноклеточный рак на первых стадиях мы можем вылечить полностью и сделать все так, что потом и не найдешь, где была опухоль.

— Значит, главное — вовремя обратиться к врачу, пока болезнь не перешла в тяжелую стадию?

— Конечно! Мое мнение, что забота о своем здоровье путем ежегодного прохождения профилактических осмотров — прямая гражданская ответственность каждого россиянина. Лучше сходить на диспансеризацию, чем потом тратить государственные деньги на лечение запущенных форм различных болезней, в том числе онкологических. Что касается зрения, то важно помнить, что после 40 лет пациент должен раз в год приходить к офтальмологу, который проверит остроту зрения, измерит внутриглазное давление, расширит зрачок, посмотрит глазное дно. Раз в год нужно приходить к врачу, чтобы провериться по поводу глаукомы, хотя бы раз в 2-3 года — для выявления онкологических внутриглазных опухолей. Это банальные вещи. Предположим, для раннего выявления рака кишечника нужно делать колоноскопию после 40 лет. Процедура малоприятная, к ней нужно готовиться. Но глазное дно проверить — это же просто!

— Как попасть в челябинский центр офтальмоонкологии?

— В центр пациента может направить врач-офтальмолог с места жительства и любой другой специалист. В этом случае с ним будут работать по системе ОМС, и лечение будет проводиться бесплатно.