Чтобы костюмчик сидел. Челябинские актеры присвоили эпоху Мольера

Минимум декораций, причудливые костюмы и парики, сложный грим и невероятная динамика актерской игры. Как челябинским артистам удалось соединить пышные наряды эпохи Мольера и скорости XXI века, об этом шел разговор в артистических уборных перед спектаклем.

Потребность, а не обуза

На первый взгляд, все эти камзолы, многослойные женские платья и парики в виде причудливых башен на голове предназначены лишь для медленного скольжения по дворцовому паркету да неспешных кулуарных бесед. Но петербургский режиссер Искандэр Сакаев заставил актеров во всем этом великолепии бегать по сцене, скакать через стулья, кататься по полу, выстраиваться в какие-то немыслимые пирамиды. И при этом непрерывно произносить сложнейший мольеровский текст.

Ко всему перечисленному надо добавить жар на сцене от многочисленных театральных софитов, и получится тот невероятный накал спектакля, в котором нельзя не расплавиться. Однако актеры уверяют, что жить и творить в такой атмосфере никакой не подвиг, а самая обычная работа. В этом плане артисты Молодежного театра — люди закаленные, потому что часто играют в детских сказках. Приходится им и в толстую шкуру медведя влезать, и двухметровые хвосты динозавров таскать за собой, и в масках работать.

— В «Тартюфе» мы довольно быстро ко всему адаптировались, на сегодня сыграно уже около 30 спектаклей, — говорит исполнительница роли Дарины Елена Шингареева. — Да, спектакль очень динамичный, много приходится двигаться. Поначалу так разогревались, что грим тек по лицу. Но со временем спектакль обрел легкость, мы уже понимаем, где надо больше сил затратить, где меньше. Основной же кайф заключается в том, что в «Тартюфе» сложилась хорошая актерская команда. А это самое главное.

К сложному гриму и костюму, по словам актеров, привыкнуть нужно до премьеры. Как правило, работа в костюмах начинается за пять репетиций до сдачи спектакля.

— У хорошего режиссера и художник делает то, что нужно, — уверяет Борис Черев, он же Мольер и Оргон в спектакле. — И актеров режиссер приводит к тому, что костюмы становятся для них потребностью, а не обузой. Кроме того, есть время примерок, когда ты можешь внести свои замечания и они будут приняты. Да и между репетициями крутись перед зеркалом, ищи возможности этого костюма, осваивай. Работа у нас такая.

Как это сделать?

Костюмы в «Тартюфе» не просто передают стиль эпохи Мольера, но и о театре кое-что рассказывают.  

«Моей задачей было показать, что костюмы наши сшиты наспех, а многие еще не готовы: видна живулька, разметка портного мелком, циферки, пометки и прочее, — говорила перед премьерой петербургский художник Дина Тарасенко. — Дело в том, что, по замыслу режиссера, это еще не спектакль, это репетиция, которую смотрит король Людовик. Речь идет о запрещенной пьесе, и король должен решить, быть или не быть премьере, дать или не дать на нее деньги. Поэтому костюмы как будто бы слеплены из того, что было под рукой у костюмера».

Эскизы Дины Тарасенко, по словам мастеров пошивочного цеха Челябинского молодежного театра, одновременно вызвали у них и восторг, потому что оказались оригинальными, почти диковинными, и множество вопросов: как это сделать, какие ткани выбрать, чтобы они удачно совместились?

— Таких гротесковых костюмов мы раньше никогда не делали, — рассказала заведующая цехом Марина Парулина. — С лица это один костюм, а со спины — другой совсем. Плюс к этому в каждом костюме не один слой. И ткани, судя по эскизам, должны использоваться разные. Основа костюма из льна, а он рыхлый, неизвестно, как себя поведет, если костюм придется постирать. А сверху жаккардовые ткани, тафта. Проб было много, все ткани подбирали вместе с художницей. Но в итоге получились шикарные костюмы. Когда смотрю на них из зала, сердце радуется.

На самом деле, в костюмах Дины Тарасенко все продумано. Художница давно работает с режиссером Искандэром Сакаевым и прекрасно знает его режиссерский почерк, активность его спектаклей, когда актеры должны прыгать и двигаться так, будто их тела из пластилина. Поэтому костюмы изначально задумывались из натуральных тканей: льна, хлопка. И на поверку обошлись театру недешево.

— Это забота прежде всего об актерах, — говорит Марина Парулина. — Им должно быть легко, комфортно. Нижние рубашки, которые предусмотрены в каждом костюме, после спектакля можно стирать. А верхнюю часть костюма отдаем в химчистку.

Дом на голове

Отдельного внимания заслуживают причудливой формы парики. Сразу вспоминается реплика Алисы Фрейндлих в фильме Эльдара Рязанова «Служебный роман»: «Куда лучше вот так, живенько, а то как дом на голове». Это она про парик.

— Я понимала, что парики тоже должны быть удобными для актеров, — подчеркивает художница Дина Тарасенко. — Мы очень долго думали над тем, как сделать их одновременно объемными и легкими. Бутафоры Молодежного театра предложили сшить из легкой ткани «колбаски» и набить их синтепоном, а затем соединить. Замечательная идея, потому что удалось в точности выполнить все мои эскизы.

По словам художника-декоратора театра Светланы Коваль, каждый новый спектакль лишает ее сна.

— В моей голове нарастает такой поток идей, что приходится иногда ночью вставать и скорее все записывать на бумагу, — смеется она. — Поэтому листок и карандаш всегда кладу рядом.

Чтобы парики получились фактурными, Светлана Коваль каждый искусственный локон обработала горячим воздухом.

— Раньше мы изолоновую листву для декораций расправляли над кипящим чайником, чтобы она была красивой, ровной, листик к листику, — рассказывает она. — Но однажды я попробовала сделать это при помощи фена. Получилось прекрасно. Поэтому, увидев эскизы париков, вспомнила об этом опыте: под феном завитушки, локоны приобретали нужный вид. Вот так мы и сделали парики.

Их много, и все они разные. Под каждый парик была сделана индивидуальная шапочка по размеру головы актеров, чтобы он удобно сидел и не сваливался даже в самых динамичных сценах.

— Когда мы увидели парики впервые, задались вопросом, как будем свои волосы под них прятать, — вспоминает Елена Шингареева. — У многих актрис волосы длинные. Художница объяснила: будем убирать под сеточку. Сначала это казалось ужасно некомфортным. Но прошло время, и все стало естественным. Как только ты находишь чему-то оправдание, сразу понимаешь, почему художник сделал так, а не иначе.

Актер Алексей Согрин, играющий в спектакле Тартюфа, добавляет:

— Когда шли репетиции, режиссер нам часто повторял: «Со временем вы освоите тот каркас спектакля, который я создал, и все поймете. Будете легко и свободно импровизировать внутри этого каркаса». Так оно и получилось.

За два часа до спектакля

Итак, прошло время, актеры привыкли к костюмам, парикам, сложному гриму. Но по-прежнему, когда играют «Тартюфа», в театр приходят за два часа до спектакля.

— Чтобы все сделать не спеша: повторить текст, загримироваться, надеть костюм, — говорит играющая роль Эльмиры в спектакле «Тартюф» Наталья Чиликина. — Грим сложный и одновременно очень тонкий. Художник спектакля всегда подчеркивала, что он ни в коем случае не должен быть клоунским. А это требует особо тщательной работы.

Процесс начался: постижер забирает волосы актрисы под специальную шапочку-сеточку, лицо покрывается легким кремом, и на эту основу слой за слоем наносится образ героини мольеровской комедии.

— Иногда можно услышать, что в советские годы театральный грим был лучше, — объясняет Наталья. — Я так не считаю. Старый грим был плотнее, и, возможно, требовалось меньше времени для того, чтобы загримироваться. Но снимать его намного сложнее, поэтому он укладывался на слой вазелина. А это не очень хорошо для кожи: вазелин слишком жирный, больше забивает поры. Сейчас грим легкий, и в качестве основы мы используем обычный крем. Некоторые артисты вообще аквагрим используют, он еще легче. И смывается современный грим мицеллярной водой, никаких проблем.



После того как актеры загримировались, начинается «погружение» в костюмы. На этом спектакле им помогают два костюмера — мужской и женский. Парики же герои спектакля «Тартюф» надевают перед самым выходом на сцену. Это последний штрих. А в театре в это время дают последний звонок.