Чтобы ставить комедию, нужна боль в душе
5 Февраля 2009
По-русски Паоло говорит так, будто родился и вырос в России. Но он — римлянин и не упустит отметить, что римлянин в седьмом поколении
По-русски Паоло говорит так, будто родился и вырос в России. Но он — римлянин и не упустит отметить, что римлянин в седьмом поколении.
Паоло Ланди вообще-то говорит на нескольких языках, а русским овладел за те восемнадцать лет, что творчески связан с Россией. Последнее время получается так, что месяца три—четыре в году синьор Ланди проводит у нас, причем работая в самых разных городах.
С телекамерой по планете
Начнем с того, что Паоло Эмилио Ланди — тележурналист. Он снимает для Государственного итальянского телевидения документальные фильмы. Причем, как можно понять из его объяснений, это авторское телевидение, где журналист не только автор идеи, текста, интервьюер, но и оператор, и режиссер.
Он сам выбирает интересные для себя и, как он предполагает, зрителям темы и подает их так, как считает нужным.
Несколько работ связаны с Россией. Например, он автор фильма о патриархе Русской православной церкви Алексии II, сделанном лет десять назад.
— Мы снимали патриарха, — рассказывает Ланди, — полдня, беседовали, он пригласил нас в храм, где вел службу. Это было, конечно, очень интересно. Мне нравится в телевидении, что ты можешь событие или человека, о котором рассказываешь, максимально приблизить к людям. А еще мне самому нравится возможность встреч с необычными людьми, я сам многое узнаю и начинаю, надеюсь, глубже понимать жизнь.
— А какие еще интересные люди стали героями ваших телефильмов?
— Ну, например, писатели, нобелевские лауреаты. Это Эскивель, арянтинский писатель, получивший Нобелевскую премию мира, Сарамагу — португальский писатель, удивительный человек, которого я обожаю, и Дарио Фо — замечательный драматург. Но я снимаю и на политические темы, например, во многих горячих точках: в Руанде, Белграде, Албании, Индонезии, Эфиопии… Полтора года назад снимал в Судане: джунгли, война…
— Почему тянет в горячие точки?
— Когда смотришь такие вещи: гибнущие люди, в том числе дети, осознаешь трагичность мира. Я понимаю, почему говорят, что у меня неплохо получаются комедии: для комедии нужен страх, нужна боль. Откуда это в комедии? Но если не будет ощущения боли, может получиться просто анекдот… Для меня это закон. Моя жизнь сложилась так, что полгода я занимаюсь телевидением, полгода — ставлю спектакли в театрах. Я вообще по натуре любопытный.
В поисках репертуарного театра
Наша газета уже сообщала, что Паоло Эмилио Ланди в эти дни работает в Челябинском драматическом театре имени Наума Орлова, ставит комедию итальянского классика Эдуардо Скарпетты «Беднота и знать».
— Это моя девятнадцатая постановка, поставленный в Советском Союзе и позднее — на постсоветском пространстве, — говорит Паоло.
— Вы ставили спектакли на сценах США, Германии, Франции, Латвии, Литвы и, естественно, в Италии. Что побуждает вас так много работать в России? Омск, Самара, Саратов, Уфа, русские театры Риги и Вильнюса…
— Чтобы спектакль получился, нужен хороший театр, хорошая труппа, хорошие артисты.
— Ну уж, Италия — традиционно театральная страна, а об артистах и говорить нечего…
— В Италии нет репертуарных театров.
— Подождите, но постоянно работающие театры есть…
— Есть государственные театры. Но они работают по иному принципу: ставится спектакль и эксплуатируется изо дня в день, пока на него есть спрос. А репертуарных театров, где артисты постоянно поддерживали бы профессиональную форму и шлифовали ее, играя разные роли в спектаклях разных жанров, нет. Это пока сохранилось в России. И еще меня настораживает, что уже давно у нас репертуар диктует касса, а это плохо влияет на художественный уровень постановок.
— Ну, у нас этого тоже много и становится все больше. Вы ставите, в основном, итальянскую драматургию?
— Конечно, от итальянца чаще всего ждут именно постановки пьес итальянских драматургов. Но первым моим спектаклем в России была «Лысая певица» Ионеско, ставил я «Мнимого больного» Мольера в Омске. А вообще я ставил и Уильямса, и Стоппарда… Причем в США.
Надо сказать, что положение театров нашей страны и Балтии итальянский режиссер знает хорошо. Я спрашивала синьора Ланди о состоянии театров Омска, Саратова, Самары, Вильнюса, Риги, спектакли которых мне довелось видеть в разные годы, и он говорил на эту тему с явным удовольствием, давая весьма точные характеристики тому, что он наблюдал там во время работы.
Я спросила режиссера, какой театр он предпочитает: постановочный или психологический.
— Тот, в котором проявляются судьбы и характеры людей. Мне интересно, когда я работаю с артистами. Но ведь я ставил и Ионеско, а это уж совсем далеко от комедии дель арте. Приемы зависят от драматургии.
В переводе с неаполитанского
А теперь — о спектакле, над которым Паоло Эмилио Ланди работает в Челябинске.
Эдуардо Скарпетта — не просто классик итальянской драматургии, он реформатор театра, его неаполитанской ветви. Живший во второй половине девятнадцатого века и первой четверти двадцатого, он приближал традиционный театр масок к реалистическому. Так, например, созданный им персонаж, переходящий из пьесы в пьесу Дон Феличе — явное продолжение традиционной маски Пульчинеллы и так далее.
— Скарпетта — отец и предшественник Эдуардо де Филлипо. Он писал на неаполитанском наречии, как было положено в то время, являлся одновременно драматургом, переводчиком, подгоняющим пьесы европейских авторов под традиции неаполитанского театра, режиссером, актером. Пьесе «Беднота и знать» сто двадцать лет, она о семье. Это мело-драма, в ней смешано и комическое, и трагическое. А там, где трагикомедия, я нахожу наиболее интересную основу для создания спектакля. Кроме того, есть творческая задача: неаполитанский диалект теряется в переводе, но сохранить присущий ему колорит необходимо.
— С вами вместе работает художник-постановщик Санти Миньеко?
— Ну так обычно бывает: драматург, режиссер, художник — единое целое. Мы с Санти Миньеко обычно работаем вместе. И на этот раз тоже.
Премьера пьесы Скарпетты, которая здесь будет называться «Голодранцы — аристократы», намечена на 27 и 28 февраля.
Посмотрим, что получится.
А куда после окончания работы в Челябинске Паоло направляют его многосторонние интересы? Вопрос не праздный, ведь, кроме тележурналистики, он еще и профессор университета в Ричмонде (штат Вирджиния, США).
— Что вы преподаете?
— Тележурналистику, театральную режиссуру… А после Челябинска путь мой таков: сначала Рим, потом Лондон, потом ставить в Вильнюсе, потом в Уфе, Саратове…
Паоло Ланди вообще-то говорит на нескольких языках, а русским овладел за те восемнадцать лет, что творчески связан с Россией. Последнее время получается так, что месяца три—четыре в году синьор Ланди проводит у нас, причем работая в самых разных городах.
С телекамерой по планете
Начнем с того, что Паоло Эмилио Ланди — тележурналист. Он снимает для Государственного итальянского телевидения документальные фильмы. Причем, как можно понять из его объяснений, это авторское телевидение, где журналист не только автор идеи, текста, интервьюер, но и оператор, и режиссер.
Он сам выбирает интересные для себя и, как он предполагает, зрителям темы и подает их так, как считает нужным.
Несколько работ связаны с Россией. Например, он автор фильма о патриархе Русской православной церкви Алексии II, сделанном лет десять назад.
— Мы снимали патриарха, — рассказывает Ланди, — полдня, беседовали, он пригласил нас в храм, где вел службу. Это было, конечно, очень интересно. Мне нравится в телевидении, что ты можешь событие или человека, о котором рассказываешь, максимально приблизить к людям. А еще мне самому нравится возможность встреч с необычными людьми, я сам многое узнаю и начинаю, надеюсь, глубже понимать жизнь.
— А какие еще интересные люди стали героями ваших телефильмов?
— Ну, например, писатели, нобелевские лауреаты. Это Эскивель, арянтинский писатель, получивший Нобелевскую премию мира, Сарамагу — португальский писатель, удивительный человек, которого я обожаю, и Дарио Фо — замечательный драматург. Но я снимаю и на политические темы, например, во многих горячих точках: в Руанде, Белграде, Албании, Индонезии, Эфиопии… Полтора года назад снимал в Судане: джунгли, война…
— Почему тянет в горячие точки?
— Когда смотришь такие вещи: гибнущие люди, в том числе дети, осознаешь трагичность мира. Я понимаю, почему говорят, что у меня неплохо получаются комедии: для комедии нужен страх, нужна боль. Откуда это в комедии? Но если не будет ощущения боли, может получиться просто анекдот… Для меня это закон. Моя жизнь сложилась так, что полгода я занимаюсь телевидением, полгода — ставлю спектакли в театрах. Я вообще по натуре любопытный.
В поисках репертуарного театра
Наша газета уже сообщала, что Паоло Эмилио Ланди в эти дни работает в Челябинском драматическом театре имени Наума Орлова, ставит комедию итальянского классика Эдуардо Скарпетты «Беднота и знать».
— Это моя девятнадцатая постановка, поставленный в Советском Союзе и позднее — на постсоветском пространстве, — говорит Паоло.
— Вы ставили спектакли на сценах США, Германии, Франции, Латвии, Литвы и, естественно, в Италии. Что побуждает вас так много работать в России? Омск, Самара, Саратов, Уфа, русские театры Риги и Вильнюса…
— Чтобы спектакль получился, нужен хороший театр, хорошая труппа, хорошие артисты.
— Ну уж, Италия — традиционно театральная страна, а об артистах и говорить нечего…
— В Италии нет репертуарных театров.
— Подождите, но постоянно работающие театры есть…
— Есть государственные театры. Но они работают по иному принципу: ставится спектакль и эксплуатируется изо дня в день, пока на него есть спрос. А репертуарных театров, где артисты постоянно поддерживали бы профессиональную форму и шлифовали ее, играя разные роли в спектаклях разных жанров, нет. Это пока сохранилось в России. И еще меня настораживает, что уже давно у нас репертуар диктует касса, а это плохо влияет на художественный уровень постановок.
— Ну, у нас этого тоже много и становится все больше. Вы ставите, в основном, итальянскую драматургию?
— Конечно, от итальянца чаще всего ждут именно постановки пьес итальянских драматургов. Но первым моим спектаклем в России была «Лысая певица» Ионеско, ставил я «Мнимого больного» Мольера в Омске. А вообще я ставил и Уильямса, и Стоппарда… Причем в США.
Надо сказать, что положение театров нашей страны и Балтии итальянский режиссер знает хорошо. Я спрашивала синьора Ланди о состоянии театров Омска, Саратова, Самары, Вильнюса, Риги, спектакли которых мне довелось видеть в разные годы, и он говорил на эту тему с явным удовольствием, давая весьма точные характеристики тому, что он наблюдал там во время работы.
Я спросила режиссера, какой театр он предпочитает: постановочный или психологический.
— Тот, в котором проявляются судьбы и характеры людей. Мне интересно, когда я работаю с артистами. Но ведь я ставил и Ионеско, а это уж совсем далеко от комедии дель арте. Приемы зависят от драматургии.
В переводе с неаполитанского
А теперь — о спектакле, над которым Паоло Эмилио Ланди работает в Челябинске.
Эдуардо Скарпетта — не просто классик итальянской драматургии, он реформатор театра, его неаполитанской ветви. Живший во второй половине девятнадцатого века и первой четверти двадцатого, он приближал традиционный театр масок к реалистическому. Так, например, созданный им персонаж, переходящий из пьесы в пьесу Дон Феличе — явное продолжение традиционной маски Пульчинеллы и так далее.
— Скарпетта — отец и предшественник Эдуардо де Филлипо. Он писал на неаполитанском наречии, как было положено в то время, являлся одновременно драматургом, переводчиком, подгоняющим пьесы европейских авторов под традиции неаполитанского театра, режиссером, актером. Пьесе «Беднота и знать» сто двадцать лет, она о семье. Это мело-драма, в ней смешано и комическое, и трагическое. А там, где трагикомедия, я нахожу наиболее интересную основу для создания спектакля. Кроме того, есть творческая задача: неаполитанский диалект теряется в переводе, но сохранить присущий ему колорит необходимо.
— С вами вместе работает художник-постановщик Санти Миньеко?
— Ну так обычно бывает: драматург, режиссер, художник — единое целое. Мы с Санти Миньеко обычно работаем вместе. И на этот раз тоже.
Премьера пьесы Скарпетты, которая здесь будет называться «Голодранцы — аристократы», намечена на 27 и 28 февраля.
Посмотрим, что получится.
А куда после окончания работы в Челябинске Паоло направляют его многосторонние интересы? Вопрос не праздный, ведь, кроме тележурналистики, он еще и профессор университета в Ричмонде (штат Вирджиния, США).
— Что вы преподаете?
— Тележурналистику, театральную режиссуру… А после Челябинска путь мой таков: сначала Рим, потом Лондон, потом ставить в Вильнюсе, потом в Уфе, Саратове…
Поделиться
