Виктория Мещанинова: «Театр никого еще ничему не научил»

Спектакль обещает быть ярким, музыкальным, пластичным. Специально для постановки был организован оркестр, что для Камерного театра не в новинку. А вот туба прозвучит здесь, на сцене театра, впервые. Пластический рисунок придумала и реализовала хореограф Лариса Александрова, которая довольно давно сотрудничает с челябинскими артистами.

Накануне премьеры в перерыве между репетициями и приготовлениями нам удалось задать несколько вопросов главному режиссеру Камерного театра Виктории Мещаниновой, которая выступила постановщиком спектакля.

— Почему вы взяли именно этот материал?

— С одной стороны, я крайне трепетно отношусь ко всему, что делает Людмила Улицкая. С другой — и у меня, и у труппы театра, которая задействована в работе над спектаклем, есть ощущение, что эта пьеса, написанная достаточно давно, своевременна. Это емкий, небезынтересный повод для диалога со зрителем. Это история о жизни, о том, почему так сложно построить взаимоотношения с миром, с другими людьми; о том, как мы способны и созидать пространство жизни, и разрушать его; о том, почему в нужный момент мы не способны отступить, пойти на компромисс, проявить здравый смысл. Мир сейчас не находится в диалоге. Он весь в злобе, ругается, кричит. Поэтому нам всем надо остановиться, посмотреть друг на друга и попробовать понять и принять других. Эти идеи есть в этой пьесе Людмилы Улицкой. Сюжетно в основе спектакля — семья, мать, бесконечно любящая своего сына. И так сильно она его любит, что сын вынужден уехать, потому что задыхается от этой любви. У каждого свой путь, своя судьба. Мы все разные. И нужно уметь жить в этом разном мире.

— Вы сказали, что сейчас время, когда люди обозлились. Поменялось ли от этого понимание любви, потребность в любви, способность ее проявлять? Или это такая сила, которая неподвластна происходящим процессам?

— Конечно, любовь — это стихия, это наш эмоциональный мир. Но, по моим ощущениям, сегодня любовь загнанная, задвинутая на второй план. Любовь порой делает человека слабым. При этом она вообще-то предполагает наш труд, усилия. Но мы же эгоистичны. Сейчас время одиночек, прагматиков. Время тотального одиночества. Собеседником стал интернет. В реальном же мире на человека нужно потратить силы, он должен быть интересным, его нужно завоевать. Вот здесь-то и нужна любовь.



— На этом пути, пути любви, есть правильные и неправильные поступки?

— Конечно, есть. Вся наша жизнь — череда ошибок. Но каждый имеет право на ошибку. Это тоже опыт нашей жизни. Очень важно, как мы из этой ошибки выйдем, сможем ли мы применить здравый смысл и исправить ситуацию. В этой истории любовь разрушает. Мать безмерно любит своего сына, но она выклевала ему мозг, задушила своей любовью. Сможет ли она понять степень своей любви и вернуть то, что дорого? Вот здесь-то и нужен здравый смысл.

— Что для вас важно в работе со зрителем?

— Театр никого еще ничему не научил. И не должен. Рассчитывать, что зритель, посмотрев спектакль, уйдет другим, не стоит. Важно, если он просто войдет в диалог с театром и после спектакля, вернувшись домой, вспомнит, где только что был и что видел. Театр — это всегда повод заставить собеседника что-то почувствовать, о чем-то подумать. Если это происходит, значит, цель наша достигнута. Театр не должен ни учить, ни поучать. Мы сами должны учиться на собственных ошибках. Нам нужно думать, и думать очень ответственно, о себе, о своей семье, о мире. А ответственность сегодня никто не хочет на себя брать. Поэтому мы все кричим, ругаемся, находимся в состоянии войны. Человечество в этом плане переживает какое-то детство. Пора повзрослеть человечеству.