В Челябинске отметил юбилей последний боец Уральского танкового корпуса

Геолог в 16 лет

Родился он в 1925 году под Чистополем в Татарстане. В 1930 году семья переехала в Пермскую область на Кизиловский угольный бассейн. За два года до войны состоялся еще один переезд, теперь уже в Копейск. Старшему брату Михаилу было уже за 30, а Василию — 27. Были у него еще две сестры — Елена, работавшая диктором на копейском радио, и Мария, учившаяся в техникуме.

Когда началась война, Владимиру было 16 лет. Родителей уже не стало, а кормиться как-то надо было. Из работающих оставалась только Елена, Мария учебу бросила.

Владимир поступил на шахту 4-6. До этого на подземные работы принимали только с 18 лет, но в войну стали делать исключения и для 16-летних. Приняли парнишку рабочим маркшейдерского дела. Главным геологом была женщина, взявшая его к себе помощником. Через полгода ее перевели главным геологом треста «Копейскуголь». На прощание она сказала ему: «Вовочка, остаешься за меня! Телефон есть, если что, звони, подскажу!»

Так, в 16 лет он стал геологом шахты, на которой поработал до марта 1943 года. В тот месяц и начал формироваться Уральский добровольческий танковый корпус.

Добровольцы трех областей

В областном архиве хранятся подлинные документы об истории создания и боевом пути этого легендарного воинского соединения, в формировании которого участвовали три области — Челябинская, Свердловская и Молотовская (Пермская).

В один из мартовских дней на шахте проходило партийно-комсомольское собрание, на котором он с несколькими остальными мужчинами сразу же написал заявление о принятии в корпус. Принимали мужчин от 18 до 40 лет. Вскоре стало ясно, что заявлений было так много, что добровольцев хватило бы на несколько танковых подразделений.


Фото из фондов ОГАЧО

Поэтому в Копейске, как и везде, заработала мандатная комиссия, отбиравшая лишь самых лучших. Вызвали и его: «Зачем идешь?» Все отвечали примерно одинаково: «Выгнать фашистов с нашей земли!» «А что ты умеешь делать?» — спросили его. И он рассказал, что поступил к ним на шахту раненый командир, занимавшийся с ними по вечерам военным делом. Стреляли из боевой винтовки, а в Копейске разрезы просторные: куда хочешь стреляй! И на стрельбах этих он всегда занимал первые места.

Но и этого комиссии показалось мало: «А еще что?» «Я живу на Урале и с пяти лет хожу на лыжах! А на последних городских соревнованиях на 10 километров победил…» Тут встает секретарь горкома комсомола и говорит: «Да, я этому парню вручал грамоту за первое место!»

Очевидно, прозвучавшие аргументы вполне убедили комиссию, и его тут же зачислили.

Тут-то все и закрутилось! В числе 90 добровольцев их привезли из Копейска в Челябинск, разместив в здании одной из новых школ. Новобранцев выстроили в шеренгу. Пришедшие командиры приступили к отбору. Всех, кто был связан с танками, тракторами и машинами, записал к себе один командир, другой набрал артиллеристов, третий присматривал себе будущих разведчиков.

Вместе с оставшимися несколькими десятками копейчан их отправили в Троицк, где в бывшем санатории почти два месяца обучали саперному делу. Изучали все типы иностранных противотанковых и противопехотных мин, как они устроены и как их грамотно обнаружить. После принятия присяги и их привезли в Челябинск.

«Прекрасно помню утро 9 мая 43-го года, когда мы построились на улице Кирова напротив главпочтамта, перед входом в который была сколочена трибуна, — рассказывает Владимир Федорович. — На ней стояли руководители области, города, среди которых был и секретарь обкома Николай Патоличев. Позднее мы узнали, что в тот день нас провожали 45 тысяч челябинцев.

Мы видели, как колонны добровольцев протянулись по всей улице Кирова от здания обкома партии и почти до улицы Труда. Вверху от драмтеатра выстроились «тридцатьчетверки», а на улице Воровского стояли артиллерийские установки и бронемашины.

Помню, как торжественно передавался наказ, в котором трудящиеся Урала поставили свои подписи. В свою очередь добровольцы дали клятву этот наказ выполнить. И мы выполнили этот наказ».


Фото из фондов музея ЧТЗ

«Дивизия черных ножей»

В тот день все — от солдата до генерала корпуса — получили черные ножи, которые изготовили для них златоустовские оружейники. Потому-то немцы и прозвали их так — «Дивизия черных ножей».

Привезли уральцев в подмосковную Кубинку, где собрались все 13 частей корпуса, в том числе и три танковые бригады. Представили им и командира корпуса — генерала Родина, который к тому времени уже имел опыт Сталинградской битвы.
Уже вскоре корпус бросили в самое пекло — в то место, где уже шла Курская битва. Уже потом за Орловско-Курскую дугу он получит медаль «За боевые заслуги», а также знак «Отличный минер».

«Та и другая сторона готовились перейти в наступление, — вспоминает фронтовик. — Нам, саперам, была поставлена задача: если немцы и прорвут оборону, то чтобы далеко они пройти не смогли. Поэтому везде, где только могли бы пройти вражеские танки, мы ставили мины. То же самое делали и фашисты с той стороны…

Но наши все-таки прорвали оборону и пошли в наступление. А перед этим нам приказали быстро убрать все насаженные накануне мины, дав зеленый свет нашим танкам».

…Он до сих пор помнит все движения сапера, ловко показывая руками, куда ссыпалось несколько килограммов тола, где расположены дырочки для бокового и донного взрывателя. И вся сложность действий сапера при разминировании как раз и состояла в том, чтобы найти эту злополучную дырочку! Иначе взрыв, и тебя уже нет! Сколько товарищей погибло рядом с ним из-за одного неверного движения!

— Как мы мины находили? А очень просто: штыком! Он был с собой у каждого сапера. Вот так вот шагаешь медленно-медленно и буквально всю-всю землю штыком-то и прощупываешь...

Два брата брали Берлин

А 9 мая 1945 года весь мир уже ликовал! В тот день они вошли в Прагу.

— Это была какая-то одна сплошная радость! — вспоминает Владимир Федорович. — Танки нашего корпуса первыми ворвались в Прагу. А мы, саперы, как известно, передвигались кто на полуторках, а кто и пешком. И в Прагу тоже пешком вошли. Жители встречали нас с цветами, а некоторые бросались из толпы на нас и ну обнимать и целовать! А мы в тот момент еще и не знали, что война-то уже закончилась! И вдруг смотрим: вокруг нас началась какая-то беспорядочная пальба, просто светопреставление какое-то! Каждый доставал оружие, какое у него было, и начинал палить в небо из пистолетов, винтовок, автоматов. И я тоже достал свой «пэпэша» и начал стрелять. Смотрим, и артиллерия подключилась и тоже начала палить в воздух.

Успокаивали нашего брата часа два, не меньше...

…После Праги их направили в австрийский город Шопрон, почти все еврейское население которого за годы войны было истреблено в лагерях смерти. Здесь они простояли до октября. К тому времени таких добровольцев 1943 года, как он, в корпусе осталось совсем мало, и постоянно шло пополнение.
Уже гораздо позднее выяснилось, что накануне, 2 мая, он брал Берлин вместе со своим братом Михаилом, артиллеристом. Правда, шли они на Берлин с разных сторон…


Кадр из кинохроники

И снова на шахту

В его жизни случилось два символических совпадения: проводы на фронт 9 мая 1943 года и взятие Праги тоже 9 мая, но уже в 1945-м. Словно тогда уже знали код Победы! Другое совпадение связано с записями в трудовой книжке: поступил на шахту 17 июля 1941 года, уволился тоже 17 июля, но только ровно через полвека, в 1991 году.

Да и то, остался, может быть, еще на шахте-то, только дочь пригласила переехать в Челябинск: надо, мол, за внучкой присматривать.

И началась у него другая жизнь. Местные ветераны его тут же взяли в оборот: будешь, дескать, у нас председателем совета! Но тут беда случилась: брат умер, надо ехать на похороны. Вернулся, а его, оказывается, без его же ведома уже выбрали председателем!

— Делать нечего, взялся за новую работу, — вспоминает Владимир Федорович. — На тот момент на учете у меня состояло 152 ветерана. А сегодня — страшно сказать! — нас только двое со мной и осталось… И вот, считайте, все эти полторы сотни ветеранов на моих глазах уходили на тот свет. А некоторые-то ведь еще совсем не старые были… Ну да смерть-то разве спрашивает!

И, несмотря на печальную тему, он, очевидно, что-то вспомнив, улыбнулся, поднялся из-за стола и бодрой походкой, совсем как юноша, подошел к шкафу.
Видимо, перехватив мой восхищенный взгляд, его дочь, Ирина Владимировна, добавила, смеясь:

— Так он у нас вообще все сам делает! И стирает, и обед готовит, и даже нас иной раз подкармливает…

А ветеран тем временем с гордостью вынимал из ножен стальное лезвие:

— Я вам рассказывал про дивизию черных ножей… Так вот это он один из них и есть.

На прощание он пожал руку. А рукопожатие у него до сих пор крепкое, мужское! Как и должно быть у настоящего воина, пусть и 95-летнего…