Как на легендарном заводе боролись с пьянством и прогулами
16 Ноября 2020
Фото: предоставлены Историческим музеем Южного Урала
Исторически сложилось, что челябинский завод имени Колющенко ассоциируется прежде всего с легендарными «катюшами», выпускавшимися здесь в годы Великой Отечественной войны. О том, что творилось на Челябинском плужном заводе имени Колющенко в 30-х годах прошлого века, можно узнать по уникальным архивным документам, которые исследовал челябинский историк Сергей Морозков.
-
Миллионы на танки. Какие «секретные» колонны формировались во время войны
-
Без сводок Совинформбюро. На Южном Урале происходила «величайшая битва Второй мировой»
В биографию Челябинска завод Колющенко вошел как самое первое предприятие города, зародившееся еще в 1898 году как мастерская с кузницей, принадлежавшей воронежскому товариществу «Столль В.Г. и Ко». В 1922 году завод переименовали в честь революционера Дмитрия Колющенко. До самой войны здесь выпускали плуги и молотилки, тракторные сцепки и садовые бороны, во время войны — легендарные «катюши». В мирное время на заводе освоили выпуск дорожных машин: моторных катков, бульдозеров, скреперов. В 50-х годах машины с маркой «ЧЗК» поставлялись более чем в 40 стран. В 1958 году на Всемирной выставке в Брюсселе автогрейдер Д-395 получил золотую медаль.
Словом, много славных страниц у этого завода. Но, как и у многих предприятий, у завода Колющенко были свои периоды взлетов и падений.
Брак — тяжелое преступление
— Сохранился протокол одного из заводских партсобраний начала 1930-х годов, — рассказывает Сергей Викторович. — Вот как высказался о трудовой дисциплине главный инженер завода Мартынов: «Труддисциплина…Что творится! Вот литейка — сплошной муравейник при бессемере. Стоят, смотрят, как варят, и есть стоящие, ходящие, смотрящие, а работающих немного. А в результате загрузка в литейке 74 % производственной программы, а простои до 10 % по вине организации. Простои и по загрузке — 18-20 %. Надо поднять трудовую дисциплину!» Коммунисты неоднократно выступали с требованиями улучшить качество выпускаемой продукции, время от времени представлявшей собой сплошной брак. В начале 1931 года в выступлениях на бюро партактива отмечалось, что брак в литейном и кузнечном цехах доходил до 38 % и выше, а по отдельным деталям — до 50 %.
Через три года на общезаводском партсобрании завода было заявлено, что высокий процент брака по кузнице и литейному цеху следует рассматривать уже как тяжкое преступление. Директору завода Мрачковскому было предложено привлечь виновных к уголовной ответственности, а редакции заводской газеты «Колющенец» — передать имеющиеся у них материалы о браке в кузнице облпрокурору.
— То есть борьба с браком стала возможной только при помощи карательных органов?
— Именно так! На собраниях говорили о том, что сотрудники покидали рабочие места и выстраивались у проходной за 20 минут до гудка и даже раньше. Кстати, среди нарушителей были и коммунисты. Многие опаздывали на работу, ходили по заводу без дела. Руководство не обращало на эти факты внимания.
Вполне объяснимо, что трудные, голодные годы обостряли чувство справедливости. В столовой нередко возникали словесные перепалки, иногда ими дело не заканчивалось. Например, на собрании рабочих бригад кузнечного цеха рассматривался случай нападения рабочего на заместителя заведующей столовой Сорокину, сообщившей, что в момент нападения рядом находился дежурный милиционер, который никаких мер не принял. Собрание требовало привлечения милиционера к судебной ответственности.
Партия не простит…
— Вы говорите, что руководство не обращало на все эти факты внимания. А кто стоял у руля?
— С 1928 по 1934 год директором завода был Николай Мрачковский. При нем на предприятии был разработан план экономии электроэнергии, пересмотрены нормы отпуска металла, подписан договор на расширение и строительство основных цехов, а также пожарного депо, столовой, налажен массовый выпуск тракторных плугов К-412 «Колющенец». К концу 1931 года сдано восемь с половиной тысяч квадратных метров жилья, открыты трехмесячные курсы, школа ФЗО.
В октябре 1935 года он становится директором Саратовского свинцово-аккумуляторного завода. А уже в 1937 году будет расстрелян. И вот удивительные перипетии судьбы! В 1942 году возглавлявшийся им завод под № 195 будет эвакуирован на Южный Урал, в Верхний Уфалей. И уже в мирное время на базе этого предприятия появится Верхнеуфалейский завод «Уралэлемент».
Сергей Полянцев возглавил предприятие в роковом 1937 году, но избежал репрессий. Именно при нем в годы войны завод выпускал легендарные «катюши», дважды удваивал выпуск боеприпасов и даже несколько раз упоминался в сводке Совинформбюро. Уже в послевоенные годы Полянцев был директором завода № 62, более известного потом как Челябинский автоматно-механический.
— А до Полянцева кто был?
— В июне 1934 года пост директора Челябинского завода Колющенко занял Иван Малашкевич, столкнувшийся с довольно непростой ситуацией. На заводе происходила постоянная текучка кадров. Основной причиной этого было отсутствие жилья, предназначенного для рабочих завода. Это вынуждало их уходить на другие предприятия, количество которых в Челябинске увеличивалось с каждым годом. Не все было просто с выполнением производственной программы, которая за 4 месяца 1936 года по заводу была выполнена лишь на 62 %. Работа выполнялась в конце месяца методом штурмовщины.
На собрании 10 июля 1937 года коммунисты постановили, что за невыполнение плана за первое полугодие несут ответственность директор завода Малашкевич и главный инженер Полянцев. Им вменялось в вину, что они не боролись за выполнение производственной программы.
На совещании в обкоме партии у первого секретаря Рындина директор завода был предупрежден, что партия не простит колющенцам низкое качество производственной работы.
Хромала и дисциплина. В 1936 году сами коммунисты завода так характеризовали ее уровень: «Работа начиналась лишь с конца месяца, в начале месяца работа не выполнялась, рабочие без дела ходили по цеху, так как им не давали лемехи. Процветало пьянство».
Высказывались жалобы на наличие спиртных напитков в столовой. Мастера позволяли себе употреблять вино и спать на рабочем месте. Согласно мнению заводчан, руководство вело себя еще хуже, чем простые рабочие. Так, директор завода грубо оскорбил парторга Постнова, употребив нецензурную лексику.
— Неужели руководство завода не пыталось исправить положение?
— Конечно же, пыталось. Вот как инженер Гейдрих на партсобрании завода 10 июля 1937 года охарактеризовал трудовую дисциплину предприятия: «Так работать, как мы сейчас работаем (за 0,5 месяца выполнили программу на 15-20 %), нельзя. На выполнении программы сильно сказалось состояние дисциплины, особенно в руководстве. Мастера делают что хотят, не считаясь с планом, а дают комплектные детали». Также отсутствовала борьба с так называемыми станколомами. Отмечалось множество ситуаций, когда никто из рабочих или мастеров не нес ответственности за поломку долбежного, сверлильного, токарного станков в ремонтно-инструментальном цехе. Также отмечалась деградация ремонтно-механического цеха, который в документах называется «испорченным вредительским зданием», «сборищем всех и всяких».
В механосборочном цехе мастер Орлов в пьяном виде заправлял режущие инструменты.
На грани саботажа
— Отмечались и факты вредительства, — рассказывает Сергей Морозков. — Так, следствием «вредительских действий» во время строительства стала заводская баня, которая так и не была введена в эксплуатацию. Не были пущены в работу два импортных станка в течение двух лет после их приобретения. С болью за производство коммунисты завода рассказывали, что начальник цеха Третьяков стоял на грани саботажа: он ничего не сделал по письму кузнецов, рабочее место содержал неорганизованным, кузнецы ходили по цеху без работы.
Любопытно, что на тот момент на заводе работало 300 человек, исключенных из партии. Среди них были те, кто затаил злобу. Неудивительно, что факты вредительства возникали неоднократно. Например, на нефтехранилище завода, строительство которого не было закончено, охрана не была организована, противопожарные мероприятия не проводились. Как следствие, дважды из баков на землю было выпущено до десяти тонн нефти.
В цементационном отделении одна из печей простаивала в ремонте три месяца, никто ею не занимался. В сталелитейном цехе производственная программа была выполнена, однако это произошло после того, как из цеха были уволены трое рабочих, признанных «врагами».
За дисциплину вновь взялись в 1938-39 годах. Показательными стали новогодние праздники. Коммунист Лешев допустил прогулы с 30 декабря 1938 по 3 января 1939 года «в связи с нахождением в алкогольном опьянении». Всего с 1 по 25 января было совершено 19 прогулов. Все прогульщики были уволены. Большое количество рабочих за этот период опоздало на работу. Причем время опозданий составляло от трех минут до трех часов, все нарушители получили положенные взыскания. Качество выпускаемой продукции оставалось настолько низким, что даже понадобился специальный указ Президиума Верховного совета СССР от 10 июля 1940 года о качестве сенных прессов.
Как отмечается в документах, личный состав целого ряда отделов конструкторского, подготовки производства, химлаборатории «был поражен вредителями».
22 мая 1941 года начальник электроремонтного цеха коммунист Корольков, будучи в городе по служебным делам, зашел в ресторан, после чего явился на завод в состоянии алкогольного опьянения. Как следствие, он был снят с работы, отдан под суд, приговорен к принудительным работам и исключен из рядов ВКП (б). За первый квартал 1941 года было зафиксировано 57 случаев нарушений трудовой дисциплины.
В докладе Полянцева приводятся интересные цифры: в 1939 году с завода был уволен 2841 человек, из них 1406 человек были уволены за прогулы, в то время как принято на завод было 2769 человек. То есть кадры обновились практически полностью! Был поставлен вопрос о том, что профсоюз перестал обсуждать на собраниях лодырей, разгильдяев, нарушающих трудовую дисциплину.
Ситуация с нарушениями дисциплины продолжала оставаться напряженной и в июне 1941 года. Но уже вскоре война стала вносить в жизнь завода свои коррективы...
Словом, много славных страниц у этого завода. Но, как и у многих предприятий, у завода Колющенко были свои периоды взлетов и падений.
Брак — тяжелое преступление
— Сохранился протокол одного из заводских партсобраний начала 1930-х годов, — рассказывает Сергей Викторович. — Вот как высказался о трудовой дисциплине главный инженер завода Мартынов: «Труддисциплина…Что творится! Вот литейка — сплошной муравейник при бессемере. Стоят, смотрят, как варят, и есть стоящие, ходящие, смотрящие, а работающих немного. А в результате загрузка в литейке 74 % производственной программы, а простои до 10 % по вине организации. Простои и по загрузке — 18-20 %. Надо поднять трудовую дисциплину!» Коммунисты неоднократно выступали с требованиями улучшить качество выпускаемой продукции, время от времени представлявшей собой сплошной брак. В начале 1931 года в выступлениях на бюро партактива отмечалось, что брак в литейном и кузнечном цехах доходил до 38 % и выше, а по отдельным деталям — до 50 %.
Через три года на общезаводском партсобрании завода было заявлено, что высокий процент брака по кузнице и литейному цеху следует рассматривать уже как тяжкое преступление. Директору завода Мрачковскому было предложено привлечь виновных к уголовной ответственности, а редакции заводской газеты «Колющенец» — передать имеющиеся у них материалы о браке в кузнице облпрокурору.
— То есть борьба с браком стала возможной только при помощи карательных органов?
— Именно так! На собраниях говорили о том, что сотрудники покидали рабочие места и выстраивались у проходной за 20 минут до гудка и даже раньше. Кстати, среди нарушителей были и коммунисты. Многие опаздывали на работу, ходили по заводу без дела. Руководство не обращало на эти факты внимания.
Вполне объяснимо, что трудные, голодные годы обостряли чувство справедливости. В столовой нередко возникали словесные перепалки, иногда ими дело не заканчивалось. Например, на собрании рабочих бригад кузнечного цеха рассматривался случай нападения рабочего на заместителя заведующей столовой Сорокину, сообщившей, что в момент нападения рядом находился дежурный милиционер, который никаких мер не принял. Собрание требовало привлечения милиционера к судебной ответственности.
Партия не простит…
— Вы говорите, что руководство не обращало на все эти факты внимания. А кто стоял у руля?
— С 1928 по 1934 год директором завода был Николай Мрачковский. При нем на предприятии был разработан план экономии электроэнергии, пересмотрены нормы отпуска металла, подписан договор на расширение и строительство основных цехов, а также пожарного депо, столовой, налажен массовый выпуск тракторных плугов К-412 «Колющенец». К концу 1931 года сдано восемь с половиной тысяч квадратных метров жилья, открыты трехмесячные курсы, школа ФЗО.
В октябре 1935 года он становится директором Саратовского свинцово-аккумуляторного завода. А уже в 1937 году будет расстрелян. И вот удивительные перипетии судьбы! В 1942 году возглавлявшийся им завод под № 195 будет эвакуирован на Южный Урал, в Верхний Уфалей. И уже в мирное время на базе этого предприятия появится Верхнеуфалейский завод «Уралэлемент».
Сергей Полянцев возглавил предприятие в роковом 1937 году, но избежал репрессий. Именно при нем в годы войны завод выпускал легендарные «катюши», дважды удваивал выпуск боеприпасов и даже несколько раз упоминался в сводке Совинформбюро. Уже в послевоенные годы Полянцев был директором завода № 62, более известного потом как Челябинский автоматно-механический.
— А до Полянцева кто был?
— В июне 1934 года пост директора Челябинского завода Колющенко занял Иван Малашкевич, столкнувшийся с довольно непростой ситуацией. На заводе происходила постоянная текучка кадров. Основной причиной этого было отсутствие жилья, предназначенного для рабочих завода. Это вынуждало их уходить на другие предприятия, количество которых в Челябинске увеличивалось с каждым годом. Не все было просто с выполнением производственной программы, которая за 4 месяца 1936 года по заводу была выполнена лишь на 62 %. Работа выполнялась в конце месяца методом штурмовщины.
На собрании 10 июля 1937 года коммунисты постановили, что за невыполнение плана за первое полугодие несут ответственность директор завода Малашкевич и главный инженер Полянцев. Им вменялось в вину, что они не боролись за выполнение производственной программы.
На совещании в обкоме партии у первого секретаря Рындина директор завода был предупрежден, что партия не простит колющенцам низкое качество производственной работы.
Хромала и дисциплина. В 1936 году сами коммунисты завода так характеризовали ее уровень: «Работа начиналась лишь с конца месяца, в начале месяца работа не выполнялась, рабочие без дела ходили по цеху, так как им не давали лемехи. Процветало пьянство».
Высказывались жалобы на наличие спиртных напитков в столовой. Мастера позволяли себе употреблять вино и спать на рабочем месте. Согласно мнению заводчан, руководство вело себя еще хуже, чем простые рабочие. Так, директор завода грубо оскорбил парторга Постнова, употребив нецензурную лексику.
— Неужели руководство завода не пыталось исправить положение?
— Конечно же, пыталось. Вот как инженер Гейдрих на партсобрании завода 10 июля 1937 года охарактеризовал трудовую дисциплину предприятия: «Так работать, как мы сейчас работаем (за 0,5 месяца выполнили программу на 15-20 %), нельзя. На выполнении программы сильно сказалось состояние дисциплины, особенно в руководстве. Мастера делают что хотят, не считаясь с планом, а дают комплектные детали». Также отсутствовала борьба с так называемыми станколомами. Отмечалось множество ситуаций, когда никто из рабочих или мастеров не нес ответственности за поломку долбежного, сверлильного, токарного станков в ремонтно-инструментальном цехе. Также отмечалась деградация ремонтно-механического цеха, который в документах называется «испорченным вредительским зданием», «сборищем всех и всяких».
В механосборочном цехе мастер Орлов в пьяном виде заправлял режущие инструменты.
На грани саботажа
— Отмечались и факты вредительства, — рассказывает Сергей Морозков. — Так, следствием «вредительских действий» во время строительства стала заводская баня, которая так и не была введена в эксплуатацию. Не были пущены в работу два импортных станка в течение двух лет после их приобретения. С болью за производство коммунисты завода рассказывали, что начальник цеха Третьяков стоял на грани саботажа: он ничего не сделал по письму кузнецов, рабочее место содержал неорганизованным, кузнецы ходили по цеху без работы.
Любопытно, что на тот момент на заводе работало 300 человек, исключенных из партии. Среди них были те, кто затаил злобу. Неудивительно, что факты вредительства возникали неоднократно. Например, на нефтехранилище завода, строительство которого не было закончено, охрана не была организована, противопожарные мероприятия не проводились. Как следствие, дважды из баков на землю было выпущено до десяти тонн нефти.
В цементационном отделении одна из печей простаивала в ремонте три месяца, никто ею не занимался. В сталелитейном цехе производственная программа была выполнена, однако это произошло после того, как из цеха были уволены трое рабочих, признанных «врагами».
За дисциплину вновь взялись в 1938-39 годах. Показательными стали новогодние праздники. Коммунист Лешев допустил прогулы с 30 декабря 1938 по 3 января 1939 года «в связи с нахождением в алкогольном опьянении». Всего с 1 по 25 января было совершено 19 прогулов. Все прогульщики были уволены. Большое количество рабочих за этот период опоздало на работу. Причем время опозданий составляло от трех минут до трех часов, все нарушители получили положенные взыскания. Качество выпускаемой продукции оставалось настолько низким, что даже понадобился специальный указ Президиума Верховного совета СССР от 10 июля 1940 года о качестве сенных прессов.
Как отмечается в документах, личный состав целого ряда отделов конструкторского, подготовки производства, химлаборатории «был поражен вредителями».
22 мая 1941 года начальник электроремонтного цеха коммунист Корольков, будучи в городе по служебным делам, зашел в ресторан, после чего явился на завод в состоянии алкогольного опьянения. Как следствие, он был снят с работы, отдан под суд, приговорен к принудительным работам и исключен из рядов ВКП (б). За первый квартал 1941 года было зафиксировано 57 случаев нарушений трудовой дисциплины.
В докладе Полянцева приводятся интересные цифры: в 1939 году с завода был уволен 2841 человек, из них 1406 человек были уволены за прогулы, в то время как принято на завод было 2769 человек. То есть кадры обновились практически полностью! Был поставлен вопрос о том, что профсоюз перестал обсуждать на собраниях лодырей, разгильдяев, нарушающих трудовую дисциплину.
Ситуация с нарушениями дисциплины продолжала оставаться напряженной и в июне 1941 года. Но уже вскоре война стала вносить в жизнь завода свои коррективы...
Поделиться
