Мордва из Кулевчей. Большой террор в Челябинской области

В Челябинской области действует комиссия по восстановлению прав реабилитированных жертв репрессий, открываются выставки, проводятся экскурсии и тематические занятия, областной архив выявляет и публикует архивно-следственные документы, архивисты ведут и пополняют базу данных на репрессированных: сегодня в ней 38 680 человек.

Большой террор в Челябинской области в 1937-1938 годах имел невероятные масштабы и затронул все социальные группы. По плану массовой операции НКВД в регионе предполагалось выявить 6 тысяч врагов народа, из них планировалось 1,5 тысячи подвергнуть наказанию по I категории — расстрелу, 4,5 тысячи по II категории — заключению на различные сроки в лагеря. Аресты производить без санкции прокурора, для оформления дела достаточно было признания в контрреволюционной деятельности самого обвиняемого, при отсутствии признания — 2-3 свидетеля, в показаниях которых должны были фигурировать конкретные факты контрреволюционной деятельности арестованного. В результате плановые показатели по расстрелам «перевыполнены» почти в семь раз: из 18,5 тысячи арестованных к высшей мере наказания приговорено 10,5 тысячи человек…

Фото предоставлено автором

«Мордва» и «Борьба»

Среди репрессированных были руководители региона, директора предприятий, инженеры, рабочие, крестьяне, интеллигенция, жители больших городов и небольших поселков, граждане Советского Союза и иностранцы. Коснулись репрессии и села Кулевчи, что в Варненском районе Челябинской области.

Поселок был основан в 1842 году недалеко от новой пограничной линии. Поселение получило название по болгарскому селению Кулевчи в память о победе русских войск над турецкими 11 июня 1829 года. Первопоселенцами Кулевчинского поселка стали 216 казаков из соседней Александровской станицы, затем к ним присоединились мордовские крестьяне — переселенцы из Приуралья и Поволжья. Казаки мордовского происхождения (мокша) являлись преобладающей этнической группой в Кулевчинском и Берлинском поселках.

Кулевчи относились к Николаевской станице, к 1870-м годам здесь уже было почти 200 дворов, чуть позже казаки построили собственную школу, церковь. Местные жители занимались земледелием, работало три водяные и шесть ветряных мельниц, проводились ярмарки.

Фото предоставлено автором

Казаки приняли активное участие в Гражданской войне, выступили против советской власти и после подверглись расказачиванию. В 1920 году в Кулевчах образованы коммуны «Мордва» и имени Луначарского, новая экономическая политика способствовала оживлению хозяйственной жизни и появлению здесь товариществ по совместной обработке земли. В коммунах возвели школу, столовую, клуб, баню, бараки для семейных рабочих. В 1930-х годах коммуны объединились в колхоз «Борьба». К 1937 году население поселка достигло своего максимума — 1603 человека.

Японский шпион

По данным областного архива, 36 жителей поселка Кулевчи пострадали от политических репрессий, несколько человек еще в 1920-х годах: это были крестьяне-единоличники, которые не желали вступать в коммуну. В 1937-1938 годах расстреляно 20 человек, из них десять в один день, 22 октября 1938 года. Среди репрессированных — представители кулевчинских фамилий Велиных, Захаровых, Киреевых, Молчановых, Никифоровых, Пятиных, Резватовых, Суркиных, Чепайкиных, Щукиных. Все они были людьми труда: хлеборобами, кузнецами, слесарями, фельдшерами.

Фото предоставлено автором

Андрей Алексеевич Киреев родился в 1895 году, по меркам советской власти середняк, работал секретарем сельсовета, с женой Матреной Петровной воспитывал троих детей. А до революции он был казаком с крепким хозяйством, имел свой дом, 35 десятин посевов, держал десять лошадей, столько же коров, до 15 пар быков, использовал нехитрую технику — лобогрейку (жатвенная машина), сенокосилку, грабли, нанимал сезонных батраков.

В постановлении об аресте отмечалось, что «в 1919 году он вступил добровольцем в белую армию, отступал в Китай, будучи там завербованным японской разведкой, в 1921 году переброшен в СССР, ведет контрреволюционную шпионско-диверсионную деятельность». И это противоречило анкетным данным: в соседнем документе указано, что в 1919 году он перешел в Красную армию и участвовал в советско-польской войне.

Его арестовали 3 апреля 1938 года, в протоколе допроса зафиксировано: «Да, я действительно являюсь участником контрреволюционной повстанческой казачьей белогвардейской организации, созданной на территории Варненского района Челябинской области по заданию японских разведывательных органов вернувшимися из Китая белогвардейцами».

Фото предоставлено автором

В результате «следствия» Андрея Киреева обвинили в порче двух тракторных сеялок, поджоге 250 центнеров кормов, укрывательстве кулаков и антисоветской агитации. 8 октября 1938 года особая тройка Управления НКВД по Челябинской области приговорила его к десяти годам заключения. Он умер в лагере в начале октября 1943 года от туберкулеза. Реабилитирован в 1958 году «за отсутствием состава преступления».

Под расписку на свободу

В это же время в челябинской тюрьме содержался и Дормидон Филиппович Резватов. Он родился в 1899 году, вместе с отцом пахал землю, разводил скот, только овец было до 200 голов, пришлось участвовать в Гражданской войне, а после работал в колхозе «Борьба». Его обвили в работе на японскую разведку: «по заданию японской разведки проводил диверсионно-вредительскую деятельность, в колхозе «Борьба» путем поджога уничтожил мельницу, в этом же колхозе путем организации бескормицы и распространения чесотки вызвал падеж рогатого скота до 30 голов…»

Фото предоставлено автором

Дормидона Резватова осудили на десять лет лагерей, но он не смирился и в сентябре 1939 года из Каргопольского лагеря написал жалобу: «Протокол предварительного следствия ввиду применения ко мне непосиловых репрессивных мер я вынужден был подписать», а на самом деле никакой связи с врагами народа не имел, в белой армии служил по мобилизации девять месяцев, в боях не участвовал и в Китай не уходил, сдался Красной армии в сентябре 1919 года под Орском, после почти два года провел в трудовой армии и вернулся в родной поселок. Дормидонт Резватов и его жена Мария Дмитриевна не раз обращались с жалобами, однако областная прокуратура оставила решение тройки в силе. Реабилитация состоялась в 1958 году, но Дормидонт Резватов об этом не узнал.

Больше повезло Макару Ефремовичу Велину. Он также был арестован в апреле 1938 года и на первом допросе признал свою вину в контрреволюционной деятельности по заданию японской разведки, однако позже отказался от этих показаний. На одном из допросов он пояснил: «Я попал под влияние заключенных, которые склонили меня на дачу вымышленных показаний, убедив тем, что, если я дам показания, быстрее буду осужден, из стен тюрьмы выйду на свободу, хотя бы в трудовую колонию». В январе 1939 года дело Макара Велина было пересмотрено за недоказанностью обвинения, он написал расписку о неразглашении сведений и вышел на свободу. К этому времени протокол его первого допроса был приобщен к другому делу, результатом которого стал расстрел.

Фото предоставлено автором