По последнему карпу. На озере Урефты рыбы становится все меньше
21 Июля 2015
— Да-а! — то и дело потирая ушибленный глаз, выбирался я из камышовой гущи. — Хорошо, что поплавком прилетело, а если бы на крючок подсел? Помнится, окуни с пустыми глазницами, чье «зрение» я насаживал на мормышку, как-то странно и грустно смотрелись по первому льду…
-
Поплавки зрения лишают. На озере Урефты не перевелись «добрые» карпы
-
Карповая база. На озере Урефты все больше рыбаков с пустыми садками
Окончание.
Встаем на якорь
— Ты не спишь еще? — наконец выбравшись из бурелома, я набрал Серегу, который рыбачил от меня метрах в полста. — Есть поклевки? Садок замочил?
— Один полторашник, да один хвост показал, — в голосе Серого явно слышались скучные нотки. — А у тебя чего, рыба есть?
— Один «коник» на пятерик, да один едва глаза меня не лишил! — подгребая к очередному окошку, всматривался я на горящий в гуще маяк.
— Как так?!
— Представляешь, я ему крючком по зубам, а он мне поплавком в глаз, до сих пор плохо вижу! А где наш Егорка-лишенец? Он на своем «Титанике» рядом не проплывал?
— Да че-то плюхало недалече. Может, он, а может, утки, сразу не разберешь…
— Ладно, пущай плавает, сам знаешь, такие не тонут!
Не дождавшись от светящегося маячка никакого движения, я развернул лодку к озеру и погреб далее по ночному маршруту — к чистине, на самый глубокий прикорм. Это местечко досталось мне по наследству от знакомого рыбачка, который два года назад пообщался с инсультом и отправился к Харону рыбачить на Стикс.
Место с виду совсем неприметное: небольшая 10-метровая камышовая стенка, граничащая с открытым озером, а вокруг ничего. Казалось бы, здесь и подвязаться-то не за что, не то чтобы в этом месте что-то ловить, но в том-то и дело, что внизу, по всей видимости, скрытая рыбья дорога, когда карп с чистины заходит через этот курешок как в открытую дверь.
Разумеется, если возле такой «двери» положить прикормку, то, вероятней всего, очередной гость может и задержаться. Тот дедок не был озерным кочевником, стоял «на своем» и в отличие от многих всегда мог предъявить приличный улов. Впоследствии я редко использовал это место, потому как здесь нужны якоря, а это, в свою очередь, лишний вес в лодке, вода и грязь. Но когда в камыше карпа мало (июль) и выбирать почти не из чего, приходится мириться с булыжником в надежде на то, что он когда-нибудь пригодится.
Так что, отдав носовой якорь и подвязавшись одним бортом к трем торчащим из воды камышинам, отстраиваю по глубине оснастку и насаживаю на крючок мятый с картофелем хлеб. Здесь целиться совершенно не надо, даже вставать не нужно — махнул «палкой», и поплавок стоит у камышовой гряды. Главное, чтобы лодочная привязка не оторвалась: если начнет ветром лодку таскать из стороны в сторону, это уже косяк…
За удочкой вдогон
…Десять минут не было никаких шевелений, и только было, приподнявшись в лодке, я решил ноги размять, как лежащая на борту удочка вдруг ни с того ни с сего резко нырнула за борт.
— Стоять, Моська!
По инерции дернувшись к уплывающему удильнику, я сам чуть не вывалился вслед за ним, а он, будто пятиметровая окостеневшая анаконда, все дальше ушмыгивал прочь. Да что же это за ночь такая: то зрения хулиганы лишают, то грабят. Не ловля, а сплошной караул!
Сборы были недолги: якорь в лодку, весла в руки и айда за беглой удочкой на всех парах. Долго купаться ей не пришлось: карп протащил телескоп метров пятнадцать, залез в попавшийся на пути курешок и, запутавшись там, притих. Подергал я снасть из стороны в сторону, понатягивал, поотпускал — глухо как в танке! Делать нечего: леску на локоть, и вира по малой, причем с такой силой, что борт лодки стал вдавливаться в черную глыбь. «Щелк!» — что-то хрустнуло под водой, и вскоре я держал в руках свою оснастку с кореньями тростника на крючке. Да-а! Однако умеют япошки лески мотать да крючья ковать: чуть руку себе не отрезал, а снасть жива! И снова, наведя порядок в лодке, я бросил каши под камышовую стенку и дозором отправился в комариную ночь…
Зуб за глаз
— Ух ты, уснули у бухты! — проверив еще три прикормленных окошка и выудив парочку «съедобных» карпевичей, я там же случайно наткнулся на нашу потерю — Егорика, который, забившись в камыш, мирно сопел в свой рукав. — Эй, Егор — съел мухомор! Очнись, комары ботинки твои доедают!
— Че, че надо?! — забубнил сонный товарищ, наружу высунув искусанный нос. — Че, домой уже едем? Поймал че? Клюет?
— Клюют воробушки на элеваторе зернышки, а рыбка ловится у того, кто трудится! Ладно, спи дальше, но сам знаешь, — развернув лодку, я направился в обратную сторону. — Вовремя не очнешься, баба с возу — машине легче!
Время два ночи, клюет что-то не очень…
Исходная позиция. Первым делом подкрадываюсь к тому месту, где, как в комедии «Вождь краснокожих», дяденьке булыжничек (поплавок) на глазик упал. Маячок на месте горит, а главное, из стороны в сторону дергается, а значится, да здравствует вендетта — пришла моя очередь получить зуб за зуб.
И снова, привязавшись за пучок тростника, осторожно из-под себя достаю удильник, насаживаю хлебушка вкусного и, привстав, вежливо опускаю все хозяйство под вздрагивающий светляк. Ну давайте, окулисты озерные! Попробуйте еще раз глаза меня лишить…
В этот раз сразу поклевки не последовало, зато оба светлячка (на камышине и в поплавке) одновременно дергались и раскачивались, оттого что кто-то внизу усиленно рыл донный грунт. Оно и понятно, мятый хлеб не крошка, пока его там раскопают, пока распробуют. Да ладно, мы не гордые, подождем…
В конце концов поплавок лег, затем была подсечка, и все как обычно — удочка колесом…
Бананы с кокосами
— Здравствуйте, мальчики! — все та же румяная тетя со все той же зловредной болонкой Лизкой заслоняла собой взошедшее солнце, когда мы после рыбалки высаживались на берегу. — Как рыбалка? А вы знаете, у нас за ночь колесо у машины спустило. Муж до сих пор рыбачит. А где ваш Егор?
— Муж не муж, не ел раз груш! — устало на берег вытаскивал лодку Серега. — Вон ваш Егорка с пригорка, он по колесам большущий специалист…
— Не-е, я не пойду, — под нашими с Серегой взглядами заартачился было братела. — И так комары из меня всю кровушку выпили. Что я, трехжильный, что ли? И вообще, есть я хочу…
— На вот, грызи и мадам увози, — достав пакет, протянул Серега краковскую колбаску. — И вообще, доцент! Может, тебе, как Косому, пластику соорудить на лице?
— Пасть, пасть… А че я опять?! — после недолгих препирательств наш дружок нехотя уселся за руль.
— За это рыба с вас…
— Милости просим! — снова скривив приятную мину, Егорик перед дамой распахнул дверь. — У-тю-тю, садись, Лизавета, я колбаской тебя угощу…
Вот такая получилась рыбалка. И хотя мы с Серегой выловили по десятку карпишек и еще столько же отпустили (меньше кило), все равно: рыбы в озерах, и в Урефтах в том числе, остается все меньше и меньше. Так куда же все подевалось? Отчего сие?
Сдается, были мы обезьянами (по Дарвину), жили, сидели на пальмах и бананы ели бесплатные. Потом скучно стало, слезли на землю, человеками стали. Эдакими хомо мудрыми, с большущим хапиенсом, который ни границ, ни совести не знает. Я вот все думаю: а зачем мы с вами вообще с пальмы слезали? Сидели бы себе возле кокосов сытыми, не грустили и надбровные дуги не хмурили. И чего нас к земле потянуло, раз не можем себя вести по-людски?
Наверное, последние оставшиеся карпы в озерах тот же самый вопрос задают…
Дневник рыболова 16–23 июля
Середина лета — крупной рыбы нету! Да и откуда ей взяться, когда по всем озерам опять тралы таскают: путина называется! Ладно, что изредка еще зарыбляют, а то совсем рыбалке пришел капут!
17 июля — озеро Синеглазово, окунь. Возле насосной рыба закончилась, а посему переехали к «Часовщику». Одно плохо: садоводы перекрывают дорогу, и приходится целых 100 метров тащить скарб до воды.
Рабочая резина — коричневое с блестками масло и яркий оранж. Вертушки — черные в ядовитую зелень в крапинку мепсы № 2, 3. Рыбачили недалеко от берега, и все было хорошо, но к вечеру погода разозлилась, и нам пришлось «весла рвать». Итог: 12 кг, самый крупный — 320 г.
19 июля — Актюба, карп, карась. Друзья поведали, что были на «диком» пляже (за базой ЧТПЗ) и хорошо отловились, а потому на другой день мы тоже туда.
Рыбачили на поплавочки (дальний заброс), карась поклевывал весь день (карп редко). Главное, нужно было найти чистое место (окна), потому как травищи в этом году просто жуть. В итоге все трое поймали примерно одинаково, по 15-20 кг. Весь пойманный карп — 1-1,5 кг.
20 июля — озеро Карагуш (с. Кораблево), карась. Сюда меня друзья соблазнили, мол, рыбы (карпа) там наполовину с водой. Приехали, накачались, вышли…
Сначала пробовал в камыше, и действительно на мели столько мелочи, что камыш трясся, будто от ветра. За два «камышовых» часа ничего хорошего поймано не было (весь карп до кило), и только выйдя на чистое (на донки), половили доброго карася. Итог: 18 кг, (карась 0,4-1 кг).
Встаем на якорь
— Ты не спишь еще? — наконец выбравшись из бурелома, я набрал Серегу, который рыбачил от меня метрах в полста. — Есть поклевки? Садок замочил?
— Один полторашник, да один хвост показал, — в голосе Серого явно слышались скучные нотки. — А у тебя чего, рыба есть?
— Один «коник» на пятерик, да один едва глаза меня не лишил! — подгребая к очередному окошку, всматривался я на горящий в гуще маяк.
— Как так?!
— Представляешь, я ему крючком по зубам, а он мне поплавком в глаз, до сих пор плохо вижу! А где наш Егорка-лишенец? Он на своем «Титанике» рядом не проплывал?
— Да че-то плюхало недалече. Может, он, а может, утки, сразу не разберешь…
— Ладно, пущай плавает, сам знаешь, такие не тонут!
Не дождавшись от светящегося маячка никакого движения, я развернул лодку к озеру и погреб далее по ночному маршруту — к чистине, на самый глубокий прикорм. Это местечко досталось мне по наследству от знакомого рыбачка, который два года назад пообщался с инсультом и отправился к Харону рыбачить на Стикс.
Место с виду совсем неприметное: небольшая 10-метровая камышовая стенка, граничащая с открытым озером, а вокруг ничего. Казалось бы, здесь и подвязаться-то не за что, не то чтобы в этом месте что-то ловить, но в том-то и дело, что внизу, по всей видимости, скрытая рыбья дорога, когда карп с чистины заходит через этот курешок как в открытую дверь.
Разумеется, если возле такой «двери» положить прикормку, то, вероятней всего, очередной гость может и задержаться. Тот дедок не был озерным кочевником, стоял «на своем» и в отличие от многих всегда мог предъявить приличный улов. Впоследствии я редко использовал это место, потому как здесь нужны якоря, а это, в свою очередь, лишний вес в лодке, вода и грязь. Но когда в камыше карпа мало (июль) и выбирать почти не из чего, приходится мириться с булыжником в надежде на то, что он когда-нибудь пригодится.
Так что, отдав носовой якорь и подвязавшись одним бортом к трем торчащим из воды камышинам, отстраиваю по глубине оснастку и насаживаю на крючок мятый с картофелем хлеб. Здесь целиться совершенно не надо, даже вставать не нужно — махнул «палкой», и поплавок стоит у камышовой гряды. Главное, чтобы лодочная привязка не оторвалась: если начнет ветром лодку таскать из стороны в сторону, это уже косяк…
За удочкой вдогон
…Десять минут не было никаких шевелений, и только было, приподнявшись в лодке, я решил ноги размять, как лежащая на борту удочка вдруг ни с того ни с сего резко нырнула за борт.
— Стоять, Моська!
По инерции дернувшись к уплывающему удильнику, я сам чуть не вывалился вслед за ним, а он, будто пятиметровая окостеневшая анаконда, все дальше ушмыгивал прочь. Да что же это за ночь такая: то зрения хулиганы лишают, то грабят. Не ловля, а сплошной караул!
Сборы были недолги: якорь в лодку, весла в руки и айда за беглой удочкой на всех парах. Долго купаться ей не пришлось: карп протащил телескоп метров пятнадцать, залез в попавшийся на пути курешок и, запутавшись там, притих. Подергал я снасть из стороны в сторону, понатягивал, поотпускал — глухо как в танке! Делать нечего: леску на локоть, и вира по малой, причем с такой силой, что борт лодки стал вдавливаться в черную глыбь. «Щелк!» — что-то хрустнуло под водой, и вскоре я держал в руках свою оснастку с кореньями тростника на крючке. Да-а! Однако умеют япошки лески мотать да крючья ковать: чуть руку себе не отрезал, а снасть жива! И снова, наведя порядок в лодке, я бросил каши под камышовую стенку и дозором отправился в комариную ночь…
Зуб за глаз
— Ух ты, уснули у бухты! — проверив еще три прикормленных окошка и выудив парочку «съедобных» карпевичей, я там же случайно наткнулся на нашу потерю — Егорика, который, забившись в камыш, мирно сопел в свой рукав. — Эй, Егор — съел мухомор! Очнись, комары ботинки твои доедают!
— Че, че надо?! — забубнил сонный товарищ, наружу высунув искусанный нос. — Че, домой уже едем? Поймал че? Клюет?
— Клюют воробушки на элеваторе зернышки, а рыбка ловится у того, кто трудится! Ладно, спи дальше, но сам знаешь, — развернув лодку, я направился в обратную сторону. — Вовремя не очнешься, баба с возу — машине легче!
Время два ночи, клюет что-то не очень…
Исходная позиция. Первым делом подкрадываюсь к тому месту, где, как в комедии «Вождь краснокожих», дяденьке булыжничек (поплавок) на глазик упал. Маячок на месте горит, а главное, из стороны в сторону дергается, а значится, да здравствует вендетта — пришла моя очередь получить зуб за зуб.
И снова, привязавшись за пучок тростника, осторожно из-под себя достаю удильник, насаживаю хлебушка вкусного и, привстав, вежливо опускаю все хозяйство под вздрагивающий светляк. Ну давайте, окулисты озерные! Попробуйте еще раз глаза меня лишить…
В этот раз сразу поклевки не последовало, зато оба светлячка (на камышине и в поплавке) одновременно дергались и раскачивались, оттого что кто-то внизу усиленно рыл донный грунт. Оно и понятно, мятый хлеб не крошка, пока его там раскопают, пока распробуют. Да ладно, мы не гордые, подождем…
В конце концов поплавок лег, затем была подсечка, и все как обычно — удочка колесом…
Бананы с кокосами
— Здравствуйте, мальчики! — все та же румяная тетя со все той же зловредной болонкой Лизкой заслоняла собой взошедшее солнце, когда мы после рыбалки высаживались на берегу. — Как рыбалка? А вы знаете, у нас за ночь колесо у машины спустило. Муж до сих пор рыбачит. А где ваш Егор?
— Муж не муж, не ел раз груш! — устало на берег вытаскивал лодку Серега. — Вон ваш Егорка с пригорка, он по колесам большущий специалист…
— Не-е, я не пойду, — под нашими с Серегой взглядами заартачился было братела. — И так комары из меня всю кровушку выпили. Что я, трехжильный, что ли? И вообще, есть я хочу…
— На вот, грызи и мадам увози, — достав пакет, протянул Серега краковскую колбаску. — И вообще, доцент! Может, тебе, как Косому, пластику соорудить на лице?
— Пасть, пасть… А че я опять?! — после недолгих препирательств наш дружок нехотя уселся за руль.
— За это рыба с вас…
— Милости просим! — снова скривив приятную мину, Егорик перед дамой распахнул дверь. — У-тю-тю, садись, Лизавета, я колбаской тебя угощу…
Вот такая получилась рыбалка. И хотя мы с Серегой выловили по десятку карпишек и еще столько же отпустили (меньше кило), все равно: рыбы в озерах, и в Урефтах в том числе, остается все меньше и меньше. Так куда же все подевалось? Отчего сие?
Сдается, были мы обезьянами (по Дарвину), жили, сидели на пальмах и бананы ели бесплатные. Потом скучно стало, слезли на землю, человеками стали. Эдакими хомо мудрыми, с большущим хапиенсом, который ни границ, ни совести не знает. Я вот все думаю: а зачем мы с вами вообще с пальмы слезали? Сидели бы себе возле кокосов сытыми, не грустили и надбровные дуги не хмурили. И чего нас к земле потянуло, раз не можем себя вести по-людски?
Наверное, последние оставшиеся карпы в озерах тот же самый вопрос задают…
Дневник рыболова 16–23 июля
Середина лета — крупной рыбы нету! Да и откуда ей взяться, когда по всем озерам опять тралы таскают: путина называется! Ладно, что изредка еще зарыбляют, а то совсем рыбалке пришел капут!
17 июля — озеро Синеглазово, окунь. Возле насосной рыба закончилась, а посему переехали к «Часовщику». Одно плохо: садоводы перекрывают дорогу, и приходится целых 100 метров тащить скарб до воды.
Рабочая резина — коричневое с блестками масло и яркий оранж. Вертушки — черные в ядовитую зелень в крапинку мепсы № 2, 3. Рыбачили недалеко от берега, и все было хорошо, но к вечеру погода разозлилась, и нам пришлось «весла рвать». Итог: 12 кг, самый крупный — 320 г.
19 июля — Актюба, карп, карась. Друзья поведали, что были на «диком» пляже (за базой ЧТПЗ) и хорошо отловились, а потому на другой день мы тоже туда.
Рыбачили на поплавочки (дальний заброс), карась поклевывал весь день (карп редко). Главное, нужно было найти чистое место (окна), потому как травищи в этом году просто жуть. В итоге все трое поймали примерно одинаково, по 15-20 кг. Весь пойманный карп — 1-1,5 кг.
20 июля — озеро Карагуш (с. Кораблево), карась. Сюда меня друзья соблазнили, мол, рыбы (карпа) там наполовину с водой. Приехали, накачались, вышли…
Сначала пробовал в камыше, и действительно на мели столько мелочи, что камыш трясся, будто от ветра. За два «камышовых» часа ничего хорошего поймано не было (весь карп до кило), и только выйдя на чистое (на донки), половили доброго карася. Итог: 18 кг, (карась 0,4-1 кг).
Поделиться
