Нельзя считать образование услугой

Сегодня в нашей новой рубрике о проблемах развития образования в нашей стране размышляет ректор Челябинского государственного педагогического университета, кандидат педагогических наук, профессор Виталий Латюшин.

— Как вы относитесь к тому, что нынешний год объявлен Годом Учителя?

— Страна, которая стремится стать великой державой, должна начинать свой путь к этому статусу с образования. Дело в том, что сегодня в этой сфере накопилось огромное количество проблем. Для их решения нужна и консолидация всего общества, и мобилизация самой системы.

— Виталий Викторович, а какие из этих проблем вы считаете главными?

— Второстепенных факторов здесь быть не может. Возьмем, например, здания наших школ и внешкольных сооружений. Многие из них устарели как морально, так и физически: стали немощными, рассыпающимися, негодными для современного образовательного процесса. Сейчас как воздух нужны новые школы, которые могли бы соответствовать высоким мировым стандартам, отвечать потребностям ХХI века. Одним словом, президентская инициатива «Наша новая школа» — это не только новое содержание образования, но и новые школы, в буквальном смысле этого слова.

Например, мы много говорим о здоровье, о дополнительных уроках физкультуры. Хорошо. Но где это делать? Спортзал в школе, как правило, один, да и тот чаще всего находится не в лучшем состоянии. Я уже не говорю о бассейнах, открытых площадках. Знаю, что на Западе ни одна новая школа не откроется без собственного мини-стадиона.

— А готовы ли наши педагоги к решению сложных проблем современной школы?

— Разумеется, наша новая школа немыслима без подготовки учителя к запланированным серьезным изменениям: новым образовательным стандартам, новому социальному заказу общества. Современный учитель должен уметь решать эти сложные задачи.

Для педагогической высшей школы необходимо иметь и бакалавриат, и магистратуру. Если направлять в школу бакалавра с четырехлетним образованием, то мы вряд ли справимся с задачами, о которых я говорил выше.

— Бакалавры, наверное, подойдут для преподавания в младших классах?

— Вы ошибаетесь. Именно в начальную школу мы должны направлять «магистров». Ведь как раз там закладываются основы успешности обучения. Учитель должен быть лучше подготовлен к практической части своей работы. А бакалавриат сокращает количество практик. Система подготовки магистров в полной мере отвечает этим запросам.

Очень перспективной является и система двойного бакалавриата, которую сейчас очень активно развивает Московский педагогический государственный университет.

— Двойной бакалавриат. Что это такое?

— Это подготовка специалистов для системы образования не 4 года, а 5 лет, но уже по двум направлениям, допустим учитель биологии и химии одновременно. Дело в том, что у нас есть масса школ, где мало классов в параллели. На такое количество часов трудно найти учителя, и преподавание какого-то предмета становится нагрузкой для учителей, никак не связанных с данной дисциплиной. Какие знания географии будут у школьника, если ее преподает, допустим, учитель литературы?!

Мне кажется, что сейчас пришло время усилить значимость педагогических университетов, сделать их центрами по обучению профессии учителя, по повышению квалификации и переподготовке учителей, по обеспечению научным потенциалом наших учебных заведений.

Необходимо, чтобы в новую школу попали и новые учебники, которые не вызывали бы массу вопросов ни у педагогов, ни у общественности. Особенно это касается учебников истории. Кроме того, учебники должны быть доступными, неважно в каком они формате: бумажном или электронном. Знаю, например, что в Москве сейчас планируют, чтобы ученики ходили в школу вообще без учебников, только с ноутбуками.

— А как лично вы относитесь к электронным учебникам? Наверное, не приветствуете такие носители знаний?

— Почему вы так думаете?! Считаю, что сам по себе носитель информации не имеет определяющего значения. Когда-то были грифельные доски вместо тетрадей, а еще раньше вообще писали на бересте. Технический прогресс не остановить. Можно и «Евгения Онегина» читать в электронном варианте. Что в этом плохого?! Школа открыта для нововведений.

Но я «консервативен», когда речь идет о функциях учителя. Он обязательно должен быть воспитателем. И никакие реформы, социальные перемены не снимают с него этой важнейшей функции. Без определенного уровня воспитанности мы можем получить поколение много знающих невежд. При подготовке учителей наш вуз никогда не уменьшал внимания к воспитательной миссии педагога.

— Не секрет, что выпускники педагогических вузов без особого желания идут в школы. Сейчас много говорят о возвращении советской системы распределения. Что вы думаете по этому поводу?

— Думаю, что это не решит проблему. Начнем с того, что и при старой системе распределения всегда находились лазейки избежать его. Если пытаться решать задачу силовыми методами, то мы вряд ли добьемся успеха. Знаю, что нередко общественность критикует педагогические вузы за то, что их выпускники не идут в школы. Но жизнь показывает, что дело здесь не в системе подготовки специалистов, а в простом меркантильном интересе, вернее, в его отсутствии. Я имею в виду зарплату учителя.

Год назад в Санкт-Петербурге проходила педагогическая ассамблея, где выступала Валентина Матвиенко, она рассказала, что в школах Ленинградской области имеется всего два вакантных места. Примерно такая же ситуация в Московской области. Почему? Объяснение простое: зарплата учителя в этих регионах — в среднем — 30—35 тысяч рублей. Большинство выпускников педвузов готовы работать в школе, и они придут туда, как только почувствуют, что их труд будет оценен не в 6—7 тысяч, как сейчас. А пока…пока они с успехом находят себя в других сферах деятельности, поскольку оказываются очень хорошо подготовленными к работе в системе «человек-человек».

— В прошлую вступительную кампанию с новой остротой заговорили о ЕГЭ? Как вы относитесь к этой форме аттестации?

— При всех плюсах ЕГЭ, как ректор, я вижу в нем два минуса. Первый минус — невозможность при зачислении в вуз учитывать фактор профессиональной пригодности. Например, очень трудно, практически невозможно работать педагогом человеку с сильным заиканием. А у нас есть такие студенты. Или другой пример — на филологическом факультете учится слепая студентка. Мы с волнением ждем момента, когда она дойдет до педагогической практики в школе. И уже сейчас думаем, что ей посоветовать, в какой вуз переходить. Сейчас перед нами — не абитуриент, как личность, а лишь баллы за ЕГЭ, и только они и ничего больше решают, быть ему студентом нашего вуза или нет.

Еще один минус связан с отходом на второй план профессиональной ориентации. Теперь преимущество при зачислении может получить человек, мягко говоря, не сориентированный на работу в школе. Собственно говоря, мы и не можем знать этого, поскольку лишены возможности побеседовать с абитуриентом, понять, умеет ли он говорить, размышлять, не можем выяснить его жизненную позицию.

— Сейчас общественность достаточно много критикует всю сферу образовательных услуг. Что, по-вашему мнению, надо сделать, чтобы изменить ситуацию к лучшему?

— Прежде всего, не считать образование услугой. Что такое услуга? Это, когда вы получаете что-то, сами не подключаясь к процессу, а лишь оценивая и оплачивая его. Например, мы получаем услуги в ателье, в парикмахерской. В образовании так не получится. Образование — это обоюдный процесс. Ребенку недостаточно просто сидеть, пассивно наблюдая за работой педагога. Школьнику, учащемуся, студенту в любом случае надо работать самому. Это очевидно, но, к сожалению, многие этого не понимают.