Смотреть сердцем. Художник Валентин Качалов — о постижении тайн искусства, жизни и смерти

У батарей — ведра с водой для поддержания влажности, чтобы картины не пересыхали. Здесь же — первые фрагменты будущей мозаики. Это будет портрет. Недалеко — место для отдыха: письменный стол и много книг. Все на своих местах. Все имеет свое значение. Во всем чувствуется осмысленность, отражается глубина и внутреннее спокойствие хозяина мастерской — художника Валентина Качалова.

Понимать мир

Одну из стен целиком занимает Георгий Победоносец, пронзающий копьем змия. Это картон с изображением мозаики, которая в будущем украсит храм. На вопрос, что Валентину Качалову ближе — писать маслом или создавать мозаики, — художник отвечает: масляная и темперная живопись для него — основное ремесло, мозаика — вторична. Но когда я слушаю, как Валентин Валентинович рассказывает о мозаичном искусстве, мне сложно поверить в то, что для него это не первостепенное занятие.

— Мозаика несет в себе драгоценность камня. Это согласие камней. Это та же живопись, только с использованием другого материала — смальты. Потому она более долговечна. Попадая в пространство храма, мозаика начинает говорить значительнее, обретает свою массу, особую глубину, цветовую вибрацию. А как она мерцает в свете свечей!

Работы Валентина Качалова украшают фасады челябинских храмов, среди которых — храм в честь Иконы Богоматери «Взыскание погибших» на ЧМЗ, храм Георгия Победоносца, святыни в Лесосибирске, Анапе, храм Покрова Богородицы на Розовой Даче близ Санкт-Петербурга. Особое место в этом ряду занимают три крупных мозаики в мужском православном монастыре — Свято-Троицкой Александро-Невской лавре в Питере. За ту работу художник был удостоен почетного знака к 300-летию монастыря.

И все же было время, когда художнику приходилось творить вопреки обстоятельствам. Родители до последнего надеялись, что сын одумается и поступит хотя бы на архитектурный факультет. Но после 9‑го класса Валентин выбрал для обучения Свердловское художественное училище (СХУ), периодически наведываясь в Москву и посещая занятия столичных педагогов. Ведь в СХУ тогда не учили, к примеру, композиции. Да и вообще программа была весьма ограничена.

Не сразу приняли новаторство Валентина Качалова коллеги. Картина «Первые авиаторы» стала «взрывом»: новая, особенная, совершенно авторская манера письма молодого живописца возмутила официальных художников, боявшихся потерять свое первенство и авторитет. «Доморощенный авангардист» — такого звания «удостоили» они начинающего свой профессиональный путь Валентина Качалова. Сегодня художник вспоминает этот фрагмент своей жизни мудро и спокойно:

— Все это естественно. Мы можем видеть одинаково, а понимать по-разному. Разница понимания рождает конфликт. Не все понимают, что задача художника — не в том, чтобы списывать с натуры, а в том, чтобы понимать мир и доносить до зрителя свое ви́дение. Не все художники это понимают…

Сложные вопросы

— В чем для вас миссия художника, суть его работы?

— Искусство — это особый способ общения, позволяющий состояться разговору художника со зрителем. Я, к примеру, знаю только русский язык, но могу общаться с французом, испанцем, англичанином, американцем, индейцем на языке образов. Искусство — это еще и способ проживания, узнавания друг друга. Оно дает возможность понять, что мы не одиноки в этом мире. Есть разные народы, но ценности у всех, в общем‑то, одинаковы — это мир, любовь, Бог.

— Можно ли научиться образному пониманию мира? Или если его нет, то человек уже не сможет творить и понимать творчество других?

— Есть дар божий. И это тайна. Почему на тысячу человек рождается всего несколько художников? Неизвестно. Но, я думаю, любой человек может развить в себе культуру смотрения. Чудо изобразительного искусства в том, что оно постижимо всяким. Чем больше вы смотрите, тем больше видите. К тому же, если человек закрыт от одного, значит, открыт к чему‑то другому. Кто‑то любит классическую музыку, а кто‑то очень чутко воспринимает поэзию. Для меня поэзия была закрыта много лет, и только под старость я полюбил это высокое искусство. То же относится к иконописи: я вошел в этот мир только после 40 лет и теперь общаюсь с ним плодотворно, с большим удовольствием. Это доставляет громадную радость, вызывает чувство опоры, дает веру в жизнь.

— Некоторые люди пугаются сложного, закрываются от него. В том числе от непонятного им искусства. Что бы вы посоветовали им?

— Созерцание образцов культуры, как и процесс их создания, — это труд. Во всяком деле нужно приложить усилия. Учиться воспринимать искусство можно с детства. И здесь велика роль родителей. Еще один момент — среда. Окружение накладывает на людей отпечаток культуры или, наоборот, лишает этой способности. Посмотрите на петербуржцев — они бумажку мимо урны не выбросят.

— Чему вы посвящаете свое творчество? Что подвигает вас на новые произведения?

— Художники в большой мере посвящают свои произведения Творцу. Эпоха Возрождения, Средневековья, христианская храмовая живопись — разные художники отдавали силы на то, чтобы выразить свое удивление, радость, восторг от того, что создал Бог. Искусство позволяет составить картину мира и постоянно расширять ее. Мне 70 лет и я с удивлением смотрю на этот мир, наблюдаю за тем, как он становится все сложнее. То, что мы видим здесь, на земле, и то, что есть в небе, воде, космосе, — все пронизано одной божественной, таинственной формулой. Ученые занимаются тем, что пытаются разгадать то, что уже давно сочинено и устроено, объяснить это. Художник же пытается это изобразить, выразить свое восхищение таким сложным устройством мира.