Заражение для лечения. Как в конце XVIII века Челябинск спасли от вымирания

Но вот в самом Челябинске, увы, знают далеко не все. Об этой полузабытой истории мы беседуем с заведующим музеем истории медицины Челябинска, доктором медицинских наук Николаем Алексеевым.

Десант из столицы

— Что представлял собой Челябинск в 1780-е годы? Тихий уездный городок, еще недавно переживший осаду пугачевцев. И проживало в нем всего-то около двух тысяч человек. Сегодня и представить трудно, что в таком захолустье могло произойти событие поистине планетарного масштаба...

— Вы правы. С высоты нашего времени событие действительно выдающееся. Однако в те годы масштабы этого подвига вряд ли кто мог бы оценить.

А началось все со страшного «морового поветрия», которым в 1785-1788 годах была охвачена практически вся территория нынешнего Южного Урала. От неизвестной болезни массово погибали животные и люди.

— Каков был уровень медицины в то время? Мог ли город самостоятельно справиться с этой болезнью?

— Вся медицина сводилась к единственному в городе врачу Ивану Кноблоху, который был направлен сюда из Оренбургского пехотного полка для лечения инвалидной команды, то есть солдат, стоявших гарнизоном у города. По существу, это и был самый первый врач Челябинска, появившийся в городе спустя 39 лет после его основания, в 1775 году. До него жители города по старинке лечились у местных знахарей и ходили к повивальным бабкам.

Кстати, у этого уездного врача было исключительное право — давать разрешение прогонять скот через город. Но в 1782 году Кноблох получил назначение в другой город, и Челябинск вновь остался без врачей, на этот раз на долгие четыре года.

К сожалению, мы не располагаем документальными свидетельствами об истинных масштабах эпидемии. Но если дело дошло до Сената, то, значит, речь все-таки шла не о десятках и сотнях, а, может, даже и тысячах пострадавших. А поскольку у каждого жителя города во дворе была хоть какая-то живность, то уже совсем скоро эпидемия охватила весь город, который был, по сути, на грани вымирания.

И вот тогда-то из Санкт-Петербурга в уездный городишко Челябинск и отправилась группа врачей во главе с членом Медицинской коллегии Сената штаб-лекарем Степаном Андреевским.

Правда, здесь нужно уточнить одну важную деталь. Все время говорят, что приехали будто бы только два врача — лекарь Степан Андреевский и подлекарь Василий Жуковский. Это не так. Вместе с ними приехали и два иностранных врача — Борнеман и Вальтер. Правда, последние вскоре уехали, а вот Андреевский и Жуковский остались.

Представьте: им всего-то было чуть больше двадцати лет! Вот кто из нынешних ровесников этих молодых людей рискнул бы покинуть блестящий и комфортный Санкт-Петербург и отправиться в глухомань, да еще навстречу неизвестной смертельной болезни!

Опасный эксперимент

— И было это?..

— В 1786 году. Цель экспедиции была проста: выяснить причины загадочной болезни и найти способы предупреждения и эффективного лечения ее. Кстати, именно Андреевский и предложил называть этот коварный недуг сибирской язвой.

— Но почему «сибирская»?

— Дело в том, что в ту пору как такового Урала еще и не было и наша местность именовалась Западной Сибирью.
Почти два года молодые петербургские медики пытались получить хоть какую-то информацию о неизвестной болезни, мотаясь по ужасающему бездорожью в окрестностях Челябинска и по казачьим станицам. Но тщетно. И уже совершенно отчаявшись, Степан Андреевский решается на свой страшный эксперимент.

— Можно ли как-то реконструировать тот исторический день 18 июля 1788 года?

— К сожалению, до нас не дошли сведения о том, в каком именно доме этот эксперимент проводился. Но доподлинно известно, что Степан Андреевский в этот день сходил в церковь на утреннюю молитву. Вернувшись, он пригласил к себе в дом городничего фон Шейгоферна, судью Оловянникова и, конечно же, своего верного товарища и коллегу подлекаря Василия Жуковского. В присутствии этих трех человек он ввел себе сыворотку. Отважный лекарь заразил себя бациллами сибирской язвы из карбункула умершего животного.

Зараженный материал он нанес на надрез в области локтя, замотал руку и стал ждать. И пока еще был в сознании, записи вел сам: как протекала болезнь, что с ним происходило, как реагировал организм, что он чувствовал. Все это необходимо было для того, чтобы узнать, инфекционное это заболевание или нет. А для этого ему нужно было проследить весь процесс от начала и... желательно, конечно, не до конца. То есть не допустить летального исхода.

Но вскоре у отважного врача наступили «расстройство и помешательство мыслей, соединенные с превеликим страданием». И тогда «скорбный листок», как тогда назывался документ, известный сегодня как «история болезни пациента», стал заполнять Василий Жуковский, наблюдая за тем, как организм его молодого коллеги отчаянно боролся со страшной болезнью. Сам же он и вылечил Степана Андреевского. По счастью, болезнь продолжалась недолго, да и молодой организм взял свое, и Андреевский вскоре пошел на поправку. По сути, Жуковский спас жизнь Андреевскому. О самом же эксперименте мы знаем лишь из его описаний.

Опередив на сто лет

— Значит, опасный эксперимент не был напрасным?

— Собственным самозаражением Степан Андреевский убедительно доказал заразную и зоонозную природу сибирской язвы, то есть передающуюся человеку от больных животных. Это научное открытие имело огромнейшее значение. Своим опытом самозаражения он почти на 100 лет опередил выводы зарубежных ученых Ричарда Коха и Луи Пастера, в 1876-1877 годах поведавших миру о способах культивирования бациллы антракс. Лишь после этого началось всестороннее экспериментальное изучение сибирской язвы.

Но все это будет через столетие. А пока подробный отчет с результатами своего опыта Андреевский посылает в Академию наук.

При этом вместе с Жуковским он активно просвещал своих современников, знакомя с характером инфекции, которая оказалась на редкость живуча: ей не страшна ни вечная мерзлота, ни кипячение. Молодые врачи разработали меры предупреждения распространения этой болезни. И благодаря им массовое распространение эпидемии удалось предотвратить.

В 1787 году Андреевский написал сочинение о сибирской язве, но, к сожалению, оно до нас не дошло. Однако сохранилась печатная работа «Краткое описание сибирской язвы, содержащее предохранительные и врачевательные средства в пользу простого народа», изданная в 1796 году. Автор дает простые и понятные рекомендации: соблюдать жесткие карантинные методы, а при появлении заболевания у животных не разрешать торговлю скотом и запрещать снимать шкуру с больных животных. Самое замечательное, что все рекомендации эти не потеряли своей актуальности и в наши дни.

Вскоре Степан Андреевский, а за ним и Василий Жуковский были награждены орденами Святого Владимира.

После своего выздоровления Андреевский вернулся в Санкт-Петербург, где сделал блестящую медицинскую карьеру. Так, он был основателем и первым директором медико-хирургической академии в Санкт-Петербурге. Затем сменил медицинскую деятельность на административную, став губернатором Астраханской губернии.

В память об этом человеке сквер в Челябинске в районе пересечения улиц Воровского и Доватора назван именем Андреевского.

А Василий Григорьевич, несмотря на уговоры переехать в Санкт-Петербург, так и остался жить в Челябинске, получив звание штаб-лекаря.

— Что же его так удерживало у нас?

— В том-то и дело! Долгое время историки и краеведы недоумевали, мучаясь вопросом, почему же он так странно поступил. При этом сам Жуковский всегда делал акцент на том, что его оставили здесь именно для борьбы с сибирской язвой. Но лечил он, конечно, и от других болезней. Причем лечил в покоях своего дома, а к неходячим являлся сам.

И лишь совсем недавно удалось установить причину, которая оказалась вполне житейской, но весьма судьбоносной: петербургский лекарь женился на челябинке. Оставшись у нас, он продолжал лечить жителей города, в том числе и от сибирской язвы. Сохранились документы, из которых видно, как Жуковский подробно описывал диагноз, как поражены органы, называет имена конкретных жителей Челябинска, кого он вылечил от сибирской язвы.

По существу, с его приездом открывается новая страница в истории нашего города. Именно при Василии Григорьевиче в Челябинске была заложена и начала действовать первая в городе больница.

Он воспитал четырех замечательных сыновей, ставших людьми выдающимися. Двое из них уехали в Санкт-Петербург и стали сенаторами. Третий сын стал известным искусствоведом, четвертый — гражданским губернатором Оренбурга.

И все же в историю Андреевский и Жуковский вошли прежде всего как первые в мире врачи, победившие сибирскую язву. Так что мы с вами можем гордиться тем, что живем в городе, в котором был совершен настоящий подвиг — медицинский и гражданский.