Им снова 17 лет…
Босые, голодные и холодные — они ковали здесь оружие Победы.
Босые, голодные и холодные — они ковали здесь оружие Победы.
В музее ЧТЗ в рамках проекта «Они создавали Челябинскую область» прошла встреча ветеранов войны и тружеников тыла с молодежью, посвященная вкладу нашего края в Победу в Великой Отечественной войне.
Те, кто слышал первую тревогу
Встреча проходила под патронажем администрации Челябинской области. Ведущая встречи директор музея Надежда Дида представляла участников, среди которых были руководители ЗСО и областного совета ветеранов, фронтовики, представители эвакогоспиталя № 1722 в годы войны, представители церкви, а также — промышленных предприятий городов и сел области. Среди них — ЧТЗ и ММК, ЧМЗ и завод имени Колющенко, завод имени С. Орджоникидзе и Златоустовский машзавод. В одном из залов музея представители областного архива знакомили гостей с уникальным альбомом «Рапорт Сталину». В другом зале демонстрировался фильм о Танкограде.
...Семнадцатилетние челябинцы смотрели на главных героев встречи, убеленных сединой ветеранов. Им было столько же, когда началась война. Молодые вглядывались в их глаза и, должно быть, пытались понять ТЕХ своих ровесников: как же они сдюжили… Смотрите внимательнее, молодые! Смотрите, слушайте и запоминайте их. «Скоро среди нас уже не будет никого, кто вместе с ними слышал первую тревогу…»
Три метра на человека
Масштабы эвакуации были колоссальными. Только в Челябинскую область эвакуировано около 200 крупных предприятий, среди которых Кировский и Харьковский заводы, Московский часовой и патронный заводы, заводы «Калибр», «Электромашина» и «Компрессор». В Чебаркуль перебрался знаменитый 
завод «Электросталь», в Миасс — автомобильный завод имени Сталина (ЗИС). На ЧТЗ, ставшем Кировским заводом на Урале, за считанные месяцы скоростным методом было оборудовано 17 новых цехов. На площадях Магнитогорского металлургического комбината разместилось 34 предприятия. На Челябинском заводе им. Орджоникидзе было установлено оборудование 23 заводов.
Огромно было и количество перевезенного оборудования. Только с Харькова было вывезено свыше 100 эшелонов с оборудованием — станки и прессы, штампы и заготовки, детали и узлы.
Вместе с предприятиями выезжали на Урал ведущие специалисты и их семьи. Для этого в теплушках устанавливались двухъярусные нары и железная печь. Эшелоны из Ленинграда и Москвы выходили уже под огнем.
К весне 1942 года область приняла почти 500 тысяч человек. Расселялись кто где мог — в бытовках при предприятиях, в общежитиях (которых в ту пору было совсем немного), в основном, на квартирах и в частном секторе. Челябинский горсовет в оперативном порядке отремонтировал старые шершневские дачи. Во всех городах области были введены нормы расселения — не больше трех квадратных метров на человека.
Первый год эвакуации на фоне тяжелейшего быта стал настоящим испытанием на прочность. Не хватало одежды, ботинки приспосабливались делать из текстиля на деревянной толстой подошве. У многих эвакуированных не оказалось никаких теплых вещей — и первые уральские морозы оказались невыносимыми. И даже открытие обычной бани на предприятиях становилось великим праздником.
По «законам военного времени»
Сохранились воспоминания В. Э. Дымшица, начальника Магнитостроя:
— Глубокой ночью в июле 1941 года фельдъегерь принес мне телеграмму. Она была короткой и ясной: получить эвакуированный мариупольский броневой стан, построить цеха и выпускать танковую броню. Срок тоже был определен четкий — два месяца. Не два года по нормам мирного времени и даже не два квартала, а два месяца. Сроки с обязательным упоминанием «законов военного времени». Первые дни не знали, как подступиться — стана еще нет, его только грузят под обстрелом на платформы в Мариуполе; опыта производства брони нет, как нет чертежей, нет даже размеров. Москва предлагала разместить стан в уже построенном фасонно-литейном цехе. Когда Александр Смелов, начальник строительства этого цеха, получил приказ разбирать печи и оборудование, он не смог сдержать слез.
За два месяца требовалось построить само здание — 400 метров в длину, почти 100 железобетонных колонн; затем смонтировать оборудование, построить большой цех для термической обработки брони, котельную, газопровод.
На этом объекте собрали лучшие бригады строителей и монтажников, электриков и огнеупорщиков, плотников и бетонщиков.
— Как на грех, пошли проливные дожди, — вспоминает Дымшиц. — Они шли две недели подряд, днем и ночью, как будто специально. Машины вязли в котлованах, строители вытаскивали их лебедками. Люди мокли. Собрали со всех складов всю брезентовую и ватную одежду, которую круглосуточно сушила специальная группа. Строители переодевались по три-четыре раза за смену, но работу не прерывали.
В итоге стан был готов к прокатке брони на 59 е сутки с начала строительства…»
Испытание голодом
Сегодня в информационно-аналитическом управлении администрации губернатора Челябинской области собраны уникальные воспоминания очевидцев того времени.
По их словам, именно в первые полгода эвакуации в военкоматы приходило наибольшее количество эвакуированных рабочих — «лучше умереть на фронте в бою, чем в тылу от голода». Их «заворачивали» и возвращали к станкам. Фронт ждал от них другого — лучших в мире танков, броню и сталь, технику, боеприпасы, оружие Победы.
Особое внимание уделяли эвакуированным ленинградцам, которые были совершенно истощены. Бывший секретарь Чебаркульского райкома партии Е. Водовозов вспоминал, как из Ленинграда пришел вагон с детьми: «Довезли не всех. Одних похоронили, других оставили в лагерях. Дети почти все были раздеты, за дорогу так измучены, что ни на что не реагировали, многие из них просто тихо лежали. Женщины брали их на руки, выносили и сами заливались слезами». По ленинградцам были приняты специальные постановления — они ставились на особый учет, им выделялись сопровождающие и дополнительные пайки.
Голод стал главным испытанием и в тылу. Ветераны эвакуированных предприятий вспоминали, что завидовали местным жителям — у них было хоть какое то свое хозяйство, «хоть куры во дворе». На самих предприятиях вплоть до 1943 года, когда появились заводские подсобные хозяйства, были очень скудные обеды. Мучной или крапивный суп на пустой желудок, горькая каша-затируха без капли жира, пареная брюква на второе — это запомнилось надолго.
«Люди умирали не только на фронте, но и здесь, в тылу, — рассказывал ветеран миасского автозавода В. Шепель. — На моих глазах рабочий, отоварившись в столовой хлебом по карточкам за три дня вперед, сразу с жадностью съел половину буханки и, выйдя на улицу, при сходе со ступенек упал и скончался от заворота кишок. Другой, чтобы сохранить семью, лишал себя минимума питания и все уносил домой. Жили они в Сыростане. Однажды, спеша после смены к семье с продуктами, он упал на лесной тропинке в снег и умер от истощения…»
Читайте также:
В регионе стартовал новый просветительский проект «Они создавали Челябинскую область»
В предсмертных письмах Михаил Советников завещал сохранить честь своих близких
«Святой» областного масштаба. Кузьма Рындин был из народа, и народ его любил
Николай Патоличев часто повторял: «Доченька, как же я устал…»
Как Яков Осадчий в головах и цехах порядок наводил
Челябинцы так и не пригласили к себе танкоградца № 1 Исаака Зальцмана
Поделиться
