Алексей Барышников: «У южноуральцев предубеждение к трансплантации органов»

Однако с момента проведения первых подобных операций все меньше становится родственных трансплантаций. При этом усиливается негативное отношение к вопросу посмертного донорства со стороны пациентов. О том, почему южноуральцы еще не привыкли к пересадке органов и можно ли справиться с предубеждениями по поводу трансплантации, мы поговорили с главным трансплантологом минздрава Челябинской области Алексеем Барышниковым.

— С чего начинается история трансплантации — в России и мире?

— Первые попытки пересадки органов в мировой практике относятся к 30-м годам прошлого века. Долгое время врачам не удавалось добиться того, чтобы пересаженные органы приживались в организме реципиента. Исправить ситуацию удалось благодаря появлению препаратов для иммуносупрессии. В 1965 году состоялась первая трансплантация почки в Советском Союзе, а в 1969 году появился институт трансплантации органов и тканей Академии медицинских наук СССР, который с 2009 года является Федеральным научным центром трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И. Шумакова.

— Какие патологии приводят к необходимости пересадки органов?

— Если говорить о почках, то заболеваний, поражающих этот орган, много. Кроме того, патологии почек приводят к другим болезням, например, к артериальной гипертензии. Высокое давление наблюдается у огромного количества россиян. У кого из них это вызвано именно проблемами с почками, мы не знаем, потому что наши граждане очень не любят обследоваться. Что уж говорить о профилактических осмотрах, которые в зависимости от возраста нужно проходить раз в три года или раз в год. Пойти в поликлинику и проверить почки — это вообще что-то из разряда фантастики. А ведь именно раннее выявление болезни позволяет избежать гемодиализа или трансплантации в будущем. Не зря профилактика считается основным направлением в здравоохранении. Она делает работу врачей более эффективной. К тому же лечить болезни на ранних стадиях гораздо менее затратно для государства.

— Это же касается и трансплантации?

— Конечно. Гемодиализ дороже для государства и самого пациента, чем пересадка. В Европе, к примеру, гемодиализ вообще рассматривается только как этап перед трансплантацией. А у нас это зачастую конечный метод лечения. И связано это с неправильным отношением к трансплантации и с проблемами с посмертным донорством.

— Что это за проблемы?

— Наши пациенты еще не привыкли к этим операциям. Многие все еще считают, что гемодиализ — более безопасный метод лечения. А то, что пациенту нужно три раза в неделю ездить в областную больницу, что из-за осложнений его приходится госпитализировать от 5 до 10 раз в год, — об этом никто не задумывается.
Второй вопрос связан с посмертным донорством. У нас в России в этом плане действует презумпция согласия. То есть если на момент смерти человека у врачей не будет документа от пациента, что он против изъятия своих органов или об этом не заявят родственники, то органы, если они не поражены заболеванием, заберут. У нас же врачи сталкиваются с претензиями со стороны родственников, с обвинениями в том, что врачи хотят загубить пациента.

— Сколько сейчас пациентов в листе ожидания на пересадку почки?

— Около 140 пациентов, но это не предел. Для нашей области нормальный показатель — около 300 человек. С учетом количества пациентов, которые проходят гемодиализ, лист ожидания может быть больше. То, что эта цифра в два раза меньше, связано как раз с теми проблемами, о которых я только что сказал.

— Кто может стать донором?

— Просто так человек с улицы не может прийти и сказать, что он хочет пожертвовать свой орган. Ни один трансплантолог не возьмется за такое. Это противозаконно. Стать донором органа могут только родственники. Это сделано для того, чтобы не было коммерциализации процедуры.

— Сколько времени может «жить» орган с момента изъятия до пересадки?

— Это зависит от того, какой орган. Почка — 24 часа. Но с появлением новых препаратов, растворов это время увеличилось до 36 часов. В основном органы поступают с Южного Урала, но есть система координации с Екатеринбургом, Свердловской областной больницей.

— Что ждет пациентов после трансплантации?

— Прежде всего постоянный контроль у врача. От того, подходят ли пациенту препараты для иммуносупрессии, зависит, потребуется ли ему потом коррекция. Но чем дальше от момента операции, тем меньшее количество препарата приходится принимать пациенту и тем реже посещать врача. Организм просто привыкает к донорскому органу, который уже не вызывает бурной иммунологической реакции. Кроме того, после трансплантации пациентов ждет улучшение качества жизни. Если мы говорим о почках, то человек наконец-то спокойно, без боли, сможет ходить в туалет, ему не нужно будет ездить несколько раз в неделю на гемодиализ, терпеть проколы от иглы. Кроме того, пересадка почки увеличивает продолжительность жизни человека с почечной недостаточностью на 20 лет.

— Как часто случается, что пересаженный орган не приживается или его поражает та же болезнь?

— Конечно, есть заболевания, которые могут развиться и в трансплантате. Но это не происходит быстро и сразу же после пересадки. Да, бывают отторжения — хронические и острые. Но сегодня иммуносупрессивная терапия настолько шагнула вперед, что случаи, когда врачи не могли бы справиться с отторжением, крайне редки. Поэтому такой угрозы для пациента практически нет. Добавлю, что независимо от того, как долго проработал трансплантат до пересадки, он успевает обновить организм реципиента и дает ему отдохнуть от гемодиализа. Даже если потом потребуется повторная трансплантация, организму будет уже проще прожить с новым органом, который хорошо работает.