Наши актеры. Ольга Телякова — в ее копилке ролей есть и великолепная Нора, и властная Кабаниха, и скупая Коробочка

А начать мы решили с Молодежного театра. Почему? Сегодняшний детский зритель — завтрашний взрослый житель Челябинска. Здесь, в «Молодежке», работает единственная в театре народная артистка России Ольга Васильевна Телякова. Есть и еще одна причина выбора — юбилей нашей героини, который будет отмечаться в марте 2019 года.

Однажды великий Алексей Баталов на вопрос, какая роль для него самая трудная, ответил: «Сыграть самого себя».

В творческой копилке нашей героини десятки ролей. Великолепная Нора и властная Кабаниха, скупая Коробочка и вспоминающая свою жизнь Марья Ивановна Гринева… И чем более разнообразен калейдоскоп этих образов, тем более интересно узнать, каков же сам человек…

Сказка из детства

— Когда впервые произошло очарование сценой?

— Первый спектакль, который я увидела в своей жизни, был «Щелкунчик». Моя старшая сестра грезила театром. Она занималась в балетной студии, существовавшей в то время при оперном театре. Поскольку я была младшенькая и девать меня было некуда, то она и брала меня с собой на репетиции. Мне было тогда лет пять, наверное. Но для меня это было настоящее потрясение — и от самой сказки, которая до сих пор остается одной из самых любимых, и от театра. Потому что я не только увидела сам спектакль, но и попала в закулисье.

Запахи театра, огни рампы… И вся эта театральная атмосфера, когда у меня над головой, как в какой-то сказке, проплывали, словно ангелы, длинноногие балерины в коротеньких пачках, меня просто изумляла! При этом в память врезалось и то, как с ними занималась их педагог, в прошлом известная балерина. Она курила и жестко кричала на своих юных воспитанниц: «Коленки тяните!» И сама же прижигала им эти коленки своей сигаретой… С одной стороны, восхищение сказкой на сцене, с другой — потрясение от реалий на репетиции. Но сказка победила! Такой вот контрастный душ у меня состоялся…

— Но тогда еще не было желания самой выйти на сцену?

— Нет, тогда я еще ни о чем таком и не думала. А на сцену попала в общем-то случайно. Училась в первом классе. К нам в школу пришли какие-то люди и стали отбирать детей во Дворец пионеров на показ мод. Уж не знаю почему, но из всей оравы в столовой они выбрали именно меня. Как мне потом сказали, я шибче всех махала вилкой и что-то там с котлетой вытворяла... Судьба это была или нет, но в первый раз на сцену я вышла именно тогда: на меня надевали всякие платьишки, костюмчики, и я все это, наверное, с удовольствием демонстрировала.

— Родители поощрили сценический почин?

— Ну, почина-то особенно никакого и не было. К слову говоря, родители у меня к театру отношения не имели, оба проработали всю жизнь на заводе. Но мама, настоящая красавица, от природы была необычайно артистична: прекрасно пела, танцевала и всегда была душой компании. Раньше же традиции были собираться всем двором! Прекрасно помню, как жители всех подъездов выходили, накрывали столы и гуляли. Это происходило и у нас во дворе дома, где был кинотеатр «Спартак», куда мы, к слову, научились бегать бесплатно, зная все ходы и выходы.

Мама очень любила читать, ловила для этого каждую свободную минуточку, собирала хорошую библиотеку. И любовь к музыке и к чтению — это, конечно, от нее и от сестры.

Сцена лечит

— Единственный спектакль, который поставил Наум Орлов в ТЮЗе, «Кукольный дом» по драме Ибсена, до сих пор жив. Он же на вас его ставил?

— Наум Юрьевич увидел меня в моноспектакле про Эдит Пиаф. И после этого пригласил меня на роль Жанны д'Арк в спектакле, который он ставил в оперном театре. Вместе с Борисом Петровым мы были заняты в нем как драматические актеры. И уже после этого у Наума Юрьевича родилась идея поставить спектакль на меня. На мою Нору. С тех пор прошло уже 16 лет. Такая счастливая судьба у этого спектакля! И у меня — счастье работать с таким Мастером.

— Вам приходилось играть мальчиков?

— Еще как приходилось! Наверное, многие молодые актрисы проходили через амплуа травести. Но я сопротивлялась, истово доказывая режиссерам, что это не мое. Помню, Махарадзе кричал в мою сторону: «Уберите женскую спину!» А я отвечала: «Ну куда я ее уберу?» Случались и курьезы. Когда играла Нахаленка, дедуля подбрасывал меня кверху, рубашка задиралась… Всякие были моменты, но ничего, работали! Играли животных: и зайчиков, и котят. В последнее время у меня в основном вечерний репертуар. Но по-прежнему с удовольствием играю и в детских спектаклях. Например, Атаманшу в «Бременских музыкантах».

— Что не имеет права делать актер детского театра?

— Наверное, лгать. Иначе ребенок это сразу почувствует. Детского зрителя вообще не проведешь. Поэтому ты должен разговаривать с ним на равных.

Не могу сказать, что и со взрослыми зрителями ты можешь работать нечестно. Другое дело, когда тебе самому нечего сказать, если твоя душа пуста или закрыта для зрителя, то тогда на сцену лучше и не выходить.

— Детская аудитория с годами меняется?

— Конечно. Сегодня дети более информированы. В век скоростей и реакция у детей другая, они быстрее все понимают. Если раньше больше шло от эмоции, от сердца, то сегодня ребенком более управляет рацио. И ты тем более должен достучаться до их сердец. Очень хочется, чтобы они не торопились взрослеть!

— Евгений Вахтангов говорил: «Традиция — это хорошо сохранившийся труп». Применимо ли это для ТЮЗа? Или ему тоже нужны эксперименты?

— Фифти-фифти. Считаю, что и эксперименты обязательно нужны, тем более в Молодежном театре. Что греха таить, в молодых людях появляется цинизм. И до них сегодня достучаться, может быть, даже сложнее, чем до ребенка. Поэтому, конечно, нужно искать новые формы, вникать в проблемы молодежи, пытаться ее услышать. Но и классические традиции в театре сохранять необходимо.

— А с какими режиссерами вам хотелось работать?

— По молодости я вообще была уверена, что театр Марка Захарова — этой мой театр. И я все переживала: ну как так? Ведь это мое! При моей-то актерской оснащенности: спортсменка (к.м.с. по спортивной гимнастике. — Прим. ред.), красавица, и танцами занималась, и пою — да я же там должна работать! А вот сейчас бы выбрала театр Петра Фоменко и Льва Додина.

— Приходилось ли выходить на сцену, когда вы испытывали сильную боль или у вас было горестное настроение?

— Приходилось, конечно. Были тяжелые моменты в жизни. Но ничего, берешь себя в руки, преодолеваешь и выходишь на сцену. При этом надо еще улыбаться и даже смеяться. Знаете, сцена она ведь еще и лечит. Это проверено.



Вспомнить себя

— Ваш коллега по Московскому ТЮЗу Валерий Баринов признался, что снялся в ста тридцати ролях — не помнит уж, какой он на самом деле. Где вы себя вспоминаете? Дома?

— Да, это очень интересный вопрос. Бывают трудные спектакли с очень тяжелой психологической ролью. Например, роль Пиаф, которую я играю уже 17 лет! И здесь не бывает так, что сыграл — и все, будто снял с себя одну одежду и надел другую. Я выходила из театра и всегда заставляла себя буквально физически отстраняться от роли, переключаться на что-то другое. Иначе ночью ты опять начинаешь проигрывать ее в себе. Это изводит, доводит до сумасшествия. Поэтому даешь себе команду: все забыть! Насколько это возможно… А иначе можно и в психушку попасть!

— А завтра снова приходится погружаться в роль…

— Конечно. А вечером снова выходить из нее. (Смеется.)

— Какими ролями будете удивлять в ближайшее время?

— Не знаю, удивлю ли, но вот уже неделю работаю над ролью Валентины в пьесе Вырыпаева «Валентинов день». Ставит спектакль Тимур Насиров, который поставил «Капитанскую дочку». Мы его так полюбили, что решили еще раз позвать его. Челябинцы увидят премьеру 14 февраля, как раз в День Валентина.

— Другие театры посещаете?

— Увы, это мое слабое место. Просто фи-зи-чес-ки не хватает времени: театр, филармония, разные проекты, с оркестром «Малахит» у меня целая программа... Если выпадают свободные часы, то я, конечно, бегу смотреть на коллег, но, к сожалению, бывает это крайне редко.

— Чем увлекаетесь помимо театра? Ваши любимые книги, музыка?

— Музыку очень люблю, и самую разнообразную, начиная с классики. Потому что погружена была в нее с раннего детства. Сама играла на фортепиано. Пиаф, Лещенко, Утесов, Шульженко — это от мамы. От сестры Вали передалась любовь к романсам. Так что мое главное хобби — это, наверное, пение. С детства и до сих пор.

— А что поете?

— Что придумаю, то и пою. Пою, когда с пылесосом хожу, посуду мою. У меня в такие моменты рождаются даже какие-то музыкальные номера, капустники. Вообще выбор музыки зависит от настроения. Так же и с книгами. В последний раз под настроение окуналась в Серебряный век.

— В чем вы обретаете душевный покой?

— Ну конечно, в работе. Если нет ее в нужный момент, спасаюсь в воде, вот уж точно это моя стихия! Баня, душ, бассейн, озеро, а еще лучше — море.

— Живете недалеко от театра?

— Нет, сейчас, наоборот, уехали подальше, за город, к лесу, как нам казалось. Но лес срубили. Придется еще куда-нибудь забраться, подальше от суеты — во всех смыслах! Поближе к природе. Поближе к себе…