Алексей Федорченко: «Получилось кино мертвецов»

«ЮП» поговорила с Федорченко о 30-х годах прошлого века, Казымском восстании и о том, правда ли, что в Советской России ставили памятники Иуде Искариоту.

«Четверо друзей — поэт, актер, художник и кинорежиссер-примитивист — юные максималисты, ищут в молодой советской власти воплощение своих мечтаний и надежд. Революция бурлит, как бутылка с яблочным вином: служебные собаки с крыльями и картошка в виде сердца, веселый нарком здравоохранения Семашко и грустные ангелы, любовь к государю и любовь к секретарше Аннушке, расстрелы и беременности — все переплавилось и сплелось! Мечты друзей не сбудутся. Очень скоро по ним пройдется катком наша история. Но пока герои живут грядущим и любовью…».

Это расплывчатый, но официальный синопсис фильма. Впрочем, до просмотра «Ангелов революции» лучше ничего о них не знать, кроме разве того, что это постмодернистское кино, в котором форма несколько перевешивает содержание. И в нем нет острого конфликта: режиссеру одинаково жалко как российских авангардистов, так и жителей Крайнего Севера, которые не приняли советскую культуру.

— Как родилась идея фильма?

— В 2005 году в Ханты-Мансийске я познакомился с семьей Молдановых — оленеводов, ученых, писателей, собирателей фольклора и хранителей хантыйских традиций. Они мне рассказали о своем деде, князе Молданове, который был одним из организаторов восстания казымских народов — хантов и лесных ненцев — против советской власти в начале 30-х годов под предводительством шаманов.

Мне это так понравилось. Показалось очень необычным, ведь это фактически фэнтези, только основанное на реальных событиях. Я стал собирать материал и проработал над сценарием восемь лет с перерывами.

— Соавтором сценария помимо писателя Дениса Осокина, с которым вы делаете уже третью картину вместе, значится также екатеринбургский театральный деятель Олег Лоевский.

— Олег — мой постоянный редактор, начиная с первого фильма. Мы с ним работаем и дружим десять лет, как и с Денисом. Олег отвечает за смыслы, потаенный смысл на картине. То есть он такой редактор, который дает направление темам и сценам. Ведь, когда пишешь, не всегда видишь картину целиком, а он во всем находит структуру.

— А было ли в фильме место для фантазии или вы предельно точно реконструировали исторические события?

— Фильм основан на документальных фактах. Там 95 процентов — это реальные события, биографии. Другое дело, что я их творчески переосмыслил, переработал и сделал мозаику из документов, событий, лиц.

Что касается самого Казымского восстания, там практически все правда, а вот биографии главных героев я придумал. Дал им историю жизни главных художников-авангардистов того времени. Вообще, я считаю, сценарий получился, когда мне пришла в голову мысль объединить линию смерти русского авангарда с Казымским восстанием. Тогда все срослось.

— В вашем фильме советская власть в первые свои годы воздвигает памятник Иуде Искариоту. Получается, это тоже не выдумка?

— Да, на станции Свияжск была ставка Троцкого. Стоял его бронепоезд, и говорят, что к бронепоезду был прицеплен вагон со скульптурами, которые Троцкий везде ставил и таким образом нес революционную культуру в массы. И одной из этих скульптур был Иуда Богоборец, памятник которому установили в Свияжске. Об этом есть документальное упоминание голландского журналиста, который тогда брал интервью у Троцкого. И всё, больше нигде об этом не упоминается. Видимо, журналисту повезло, он был там, когда эта скульптура еще стояла, потому что ее быстро уничтожили. Местные жители не помнят эту историю.

— Интересно было бы узнать про съемки самого фильма: чем они вам запомнились? Ведь все-таки вы снимали в Ханты-Мансийском автономном округе, а не за МКАДом.

— Я хотел снимать в ноябре, но была теплая зима. Поэтому туда можно было по зимнику только в феврале доехать. Я снимал осенью осенние сцены, а потом фактически три месяца ждал и в марте доснимал.

— Видели ли вы на съемках настоящих шаманов? Остались ли они еще в тех местах?

— В том месте, где были мы, нет. Обряды какие-то совершаются, жертвоприношения приносятся, какие-то люди называют себя шаманами, но настоящее шаманы живут севернее.

— К вопросу про мистику: как, кстати, была придумана потрясающая сцена, когда авангардисты приходят к обители богини Казым-ими и разыгрывают сценки из мифов?

— Мне надо было рассказать историю Казым-ими, и я долго не мог придумать как. Были разные варианты: от полностью постановочных до анимационных. Но поскольку у нас один из героев кинорежиссер, мы решили снять примитивистское кино. В итоге получилось кино мертвецов, потому что в финале оно идет над телами убитых персонажей.

— После «Ангелов революции» над чем-то сейчас работаете?

— Да, сняты три документальных фильма. В данный момент они монтируются. А 29 февраля начинаются съемки новой игровой картины (интервью проходило неделю назад. — Прим. ред.). Это историческое кино, 1941 год, Украина, война. Что касается документалок, то это маленькие фильмы, снятые во Вроцлаве (Польше), Перми и Москве. Я пока о них подробно не рассказываю, но могу сказать, что это будет либо один фильм в форме альманаха, либо три разных.