«Челябинск. Белостоцкому». Мешки писем легендарному большевику приходили и после его смерти

В самом центре Челябинска, на стене углового дома по улице Свободы, 66 висит мемориальная доска, свидетельствующая о том, что здесь жил участник трех революций, первый почетный гражданин Челябинска Иван Белостоцкий. Легендарный человек! Выпускник школы Лонжюмо, он переплывал реку Сену с Лениным наперегонки, дружил с Крупской, Камо, и сам Орджоникидзе спасал его от репрессий.

«Деда, погоняй мышей!»

Именем нашего земляка Ивана Белостоцкого названа не только улица в Челябинске, но даже один из сухогрузов на Балтике.

 В Челябинске он прожил почти 40 лет, из которых четверть века отдал ЧТЗ. Возглавляя уральский наркомздрав, он построил почти полсотни больниц, открыл несколько институтов.

 В день похорон в 1968 году проводить легендарного большевика в последний путь вышли десятки тысяч челябинцев. По свидетельству очевидцев, похоронная процессия вытянулась на несколько сотен метров.

 Но и после его смерти почтовики продолжали мешками получать письма, на которых значилось лишь два слова: «Челябинск. Белостоцкому».

 О тех письмах прекрасно помнит внучка Ивана Степановича, известный в Челябинске врач, эндоскопист-бронхолог Наталья Белостоцкая.

 Ее квартира в современной многоэтажке своим антуражем напоминает петербургский дом начала прошлого века. Кажется, будто аромат времени впитался в эту тяжеловесную мебель, в эти старинные фотографии, с которых на вас глядят люди из давно ушедшей эпохи.

  — Это сам Иван Степанович в молодости, — рассказывает Наталья Артемовна, показывая на молодого жгучего брюнета с горящим взором. — Правда, красивый мужчина?

 У него было пять сыновей, но до их воспитания у него руки не доходили. А я была у него первая, долгожданная и любимая внучка. И он в моем сердце останется настоящим и первым любимым мужчиной. Вот нас-то, своих внуков, он всему и учил с раннего детства: лазать по деревьям, ходить на охоту, водить машину. Кстати, сам он лихо водил до 82 лет!

 И даже в таком возрасте он мог во всем дать фору молодым. Еще в годы революционной юности он овладел тайнами джиу-джитсу и до самой старости утро начинал с гимнастики и заканчивал контрастным душем. Помню, как мы повисали на нем гроздьями и умоляли «погонять мышей». И тогда наш любимый дед вставал в позу атлета, и его мышцы, которые мы и называли «мышами», начинали перекатываться по всему телу…

«В вашем алькове…»

— А это боевая подруга дедушки, Клавдия Сизова, от фиктивного брака с которой родились три сына, — показала хозяйка дома еще на одну старую фотографию. — Когда они познакомились в 1906 году, это были уже два пламенных революционера. Словно верная жена декабриста, она всюду вместе с детьми ездила с ним.

 В Свердловске Клавдия Феоктистовна занимала пост главврача детского туберкулезного диспансера, была фтизиатром, что, кстати, повлияло и на выбор моей специальности.

 А вот эта юная особа — моя родная бабушка. Баба Наталья, которая была младше дедушки на 20 лет. Здесь ей 19. Выпускница гимназии, происходившая из «хорошей» семьи, она работала у дедушки личным секретарем. Красивая, умная, молодая, она не могла ему не понравиться, и дед стал за ней ухаживать и даже звать замуж. Но баба Наталья, как девушка порядочная, не могла допустить того, чтобы выйти замуж за человека при его живой супруге. И тогда Клавдия Феоктистовна, которая, к слову, всегда опекала мою бабушку, сказала ей доверительно: «Наталочка! Ивуль (так она называла моего дедушку) меня никогда не любил. Это я его любила! Поэтому не беспокойтесь! В вашем алькове никогда не будет витать моя тень!»

 Но когда она умерла от туберкулеза, трое ее сыновей стали полноправными членами нашей семьи. Моя бабушка обладала особым талантом доброты и любила мальчиков, которые были почти ее ровесниками, как своих…

Наперегонки с Лениным

 Наталья Артемовна рассказывает, как ее дедушка с 13 лет работал на шахтах и заводах Донбасса. Затем трудился токарем на Черноморском машзаводе, вступил в члены СДРП. Потом были питерские заводы, на которых он вел активную партийную работу. В 1911 году он был послан Петербургским комитетом во Францию, в партийную школу, организованную в Лонжюмо под Парижем, где вместе с ним было всего 12 учеников.

 Какого уровня был этот «университет», можно судить по тому, какие там были преподаватели: Сергей Зиновьев и Лев Каменев, Инесса Арманд и Николай Семашко! Ленин преподавал политическую экономию, Надежда Константиновна — газетное издательство и связь, Анатолий Луначарский — литературу и искусство.

 Но будущий нарком просвещения этим не ограничивался, а водил своих 12 «апостолов» в Лувр, Люксембургский дворец, Собор Парижской богоматери. Уроками становилось даже посещение заседаний парламента Франции, где они слышали выступления вождя французских социалистов Жана Жореса. И такой учебный график практически без выходных длился полгода! При этом ученики живо общались со своими учителями, спорили и вместе выезжали на природу.

 — Мы любили слушать рассказы деда, в том числе и про Ленина, — вспоминает Наталья Артемовна. — Одно дело портретный вождь, почти святой! И совсем другое — азартный мужик, который не прочь выпить пару кружек пива, разгульно распевать в парижском ресторане «Марсельезу»… Таким Ленин рисовался в рассказах дедушки, который с ним запросто переплывал наперегонки реку Сену. Оба они были отличные пловцы, но дед все же был ловчее и быстрее, что всегда распаляло Ленина, который обещал «расплатиться с обидчиком» в езде на велосипеде или за шахматной доской…

Телеграмма от «железного наркома»

  — После революции его направили в Екатеринбург поднимать здравоохранение, — рассказывает Наталья Артемовна. — Представляете, какое страшное это было время? Красных боялись как огня: что от них ждать? Придут, расстреляют. И те же ученые разбегалась кто куда. Но у дедушки из старой профессуры не пропал никто. И все, кого он смог отстоять и приютить, многие годы спустя с великой благодарностью вспоминали его.

 Такой вот у нас был дед! Он с большим уважением относился к Крупской и дружил с ней до последних дней ее жизни. У нас в доме хранилась переписка с ней, которую потом отдали в музей Революции.

 Вообще я всегда восхищалась и просто поражалась его смелости. Скажите, кто бы еще на второй год после революции, когда вся страна, находившаяся в огне войны с Антантой, вдруг сел бы в поезд и отправился в Москву прямиком к Ленину? А деду в этот момент очень важно было знать, победят ли большевики. И Ленин, отложив все срочные дела, убедительно доказывал ему, что победа революции неизбежна…

 О его смелости и принципиальности свидетельствуют и многочисленные письма, которые он писал в комиссию по реабилитации. Наброски многих из них Наталья Артемовна обнаружила в его архивах. Так, еще в конце 30-х годов он пытался защитить попавшего в опалу тогдашнего директора ЧТЗ Израиля Нестеровского.

 В то опасное время подобное «инакомыслие» не прощалось. А потому, конечно же, его снимали со всех постов и даже несколько раз пытались отдать под трибунал. Но на выручку всегда приходил Серго Орджоникидзе, с которым он подружился еще в школе Лонжюмо.

 Однажды, когда над Иваном Степановичем нависли тучи, от «железного наркома» ночью раздался телефонный звонок: «Иван, все бросай и срочно уезжай в Челябинск. Потом переберешься ко мне в Москву».

 А следом пришла телеграмма: «Иван повремени выездом». Еще через несколько дней стало известно о смерти Орджоникидзе.

 В их дом позвонила его супруга Зина и сказала, что Серго застрелился, чтобы избежать ареста.

 Кстати, название лекарственного препарата сергозин произошло от имени Орджоникидзе — Серго и имени его жены Зины. Его-то как раз и применяли при лечении наркома…

 Не боялся Иван Степанович принимать в своем доме и своих друзей, бывших репрессированных, которые останавливались у него десятками.

«Я убит подо Ржевом…»

— Таким же удивительно порядочным человеком был и мой отец, Артем Иванович, — продолжает свой рассказ Наталья Артемовна. — В первый же год войны на фронт ушли все четверо его старших братьев. И он, 17-летний, убежал вслед за ними.

 Помните строчки Твардовского «Я убит подо Ржевом…»? Так это про моего папу, которого убили в 17 лет… И похоронка на него пришла. Но произошло чудо: после того, как он пять суток пролежал в беспамятстве в болоте, его случайно нашли и отправили в госпиталь в Свердловске. Отца вернули буквально с того света. И вот после госпиталя, еще едва держась на ногах, он отправился с дедушкой на прогулку в горсад. На его глазах какие-то отморозки стали приставать к женщине. Мой благороднейший папа не мог пройти мимо и вступился за нее, поплатившись за это 18 ножевыми ранениями!

 И чудо вновь произошло: он все-таки выжил. И уже после войны он станет отличным инженером-конструктором тракторов и проживет до 76 лет.
До последних дней он останется кристально честным и принципиальным, добрым и по-мальчишески наивным. Таким же, как и мой дедушка…