Переформатировать действительность. Возможно ли сломать недружелюбное отношение жителей к малой родине

Какой опыт можно почерпнуть нашей области в соседнем регионе, какие ошибки характерны для региональных стратегий и в чем самобытность южноуральцев — в разговоре с Галиной Михайловной Казаковой.

Не лечь в прокрустово ложе

— Вы входите в экспертный совет по стратегическому планированию Свердловской области? Как там организована работа, как происходит подбор экспертов?

— Я была приглашена в совет по результатам моей научно-публикаторской деятельности как специалист по социокультурному развитию территорий. Как и в любом субъекте РФ, совет создан при правительстве Свердловской области, его возглавляет заместитель губернатора Александр Высокинский. В 2017 году произошло обновление его состава под прорывные задачи региона: «ЭКСПО-2025», создание агломерации «Большой Екатеринбург», международные и общероссийские мероприятия — экономические, спортивные, культурные… Амбициозные задачи потребовали управленческой перестройки работы органов госвласти, привлечения гражданского общества к их решению, но не по принципу (часто доминирующему) «некомпетентного большинства», а с опорой на «профессиональное меньшинство».

Целью совета заявляется корреляция отраслевых программ развития (культуры, образования, промышленности, экономики и пр.) с муниципальными программами развития территорий Свердловской области, коих 93. По большому счету здесь, как и во многих других регионах, необходимо преодолеть ситуацию, когда «правая рука не знает, что делает левая». На сегодняшний день экспертное сообщество представлено пятью группами: «Власть», «Общественность», «СМИ», «Бизнес» и «Наука». Аналогичные экспертные группы существуют при каждом отраслевом министерстве и в каждом муниципалитете.

— На ваш взгляд, какой опыт в этой части можно позаимствовать Челябинской области у своих соседей?

— Замечу, что первое заседание, которое прошло в Екатеринбурге в январе, на мой взгляд, показало типичные недочеты данной работы в любом регионе. Попробую отметить типичные ошибки, свойственные для региональных стратегий.

Замечание по организации: хотя пул экспертов авторитетен, но он давно известен и знаком, что работает несколько в ущерб новизне восприятия и оригинальности суждений. Кроме того, давнее сотрудничество многих экспертов с органами госвласти несколько смягчает критичность оценок, а «гладкость» обсуждения иногда идет не на пользу его содержанию. По-прежнему сохраняется боязнь и недоверие к «молодости» в экспертизе, а потому «будущее» как образ форматируется без «будущего» как субъекта этого процесса. Также в совете почти нет, если можно так выразиться, сторонних экспертов — специалистов из других территорий, между тем компаративистика (сравнение) значительно облегчает понимание точек роста и белых пятен на примере других.

По содержанию и технологиям решения ключевые ошибки тоже есть, и они, на мой взгляд, глобальны. Первая: стратегия развития подменяется тактикой. Вместо прорывных проектов, тех рычагов, которые переформатируют действительность под задачи «индустриализации 4.0», — текущие обыденные, детализированные и уже нередко набившие оскомину мероприятия.

Вторая: в стратегиях субъектов исчезает человек и «для человека», виртуозно идет подмена на понятия «регион», «город»… Но что это — территория? Климат? Ландшафт? Предприятия? ЖКХ? Или сообщество граждан? Каждый горожанин? От этой мало замечаемой экспертами подмены, на мой взгляд, меняется весь вектор содержания стратегий, искореживается ее ключевая миссия. Недооценка социально-ценностных установок, культурно-временных маркеров общества чудовищно ошибочна.

Третья: по стилистике, методологии, вариантам решения, уровню предлагаемые мероприятия стратегии до 2035 года подчас порочно копируют вчерашний день. Зачастую, если убрать из заголовка 2035 год и подставить 1980-й, содержание прекрасно ляжет в это «прокрустово ложе».

Четвертая: в региональных стратегиях отсутствует то самое «региональное». Они лишены понимания уникальности региона как точки роста, которая может стать конкурентным преимуществом территории.

На вопрос, как правильно решить содержательно-методологические вещи, я дала ответ, говоря об организации данной работы.

При разработке стратегий в любом регионе, в том числе и в Челябинской области, на мой взгляд, стоит сосредоточиться на преодолении этих ошибок.

— В январе совет в Екатеринбурге обсуждал концепцию развития культуры своего региона. Какие идеи, прозвучавшие на той площадке, на ваш взгляд, было бы уместно проработать в нашей области?

— Я бы говорила не об идеях, а о носителях этих идей — людях, которым либо не мешают работать, а может быть, и это нередко, помогают, предоставляя бюджет и управленческую поддержку, либо строят препоны. Особенность нынешних времен: при декларации запроса на обновление и здоровую ротацию власть и консервативная часть общества все силы тратит на сохранение, консервацию и, как следствие, стагнацию.

Идей, хороших и толковых, много в каждом регионе, в том числе и в Челябинске. Но, как правило, идет манипуляция идеями: вначале обрисовывается круг действительно правильных и важных задач, которые выдвигает время, потом предлагается под это создать еще один орган, потом этот орган наполняется некомпетентными специалистами, предоставляется бюджет, идея бесконечно красиво будируется в прессе, не принимая реальных очертаний, потом она тихо умирает, «подкормив» узкий круг лжеспециалистов.

Чтобы сдвинуть ситуацию, необходимо выдвигать людей, способных: а) генерировать идею; б) реализовать ее; в) обновить ее. Зачастую это разные люди. А объединить их может пассионарий, коих тоже немало. Но, видимо, их время пока не пришло.

Типичные и специфичные
 
— Насколько мне известно, вы достаточно плотно занимались вопросом социокультурной идентичности жителей нашего региона. Что из себя сегодня представляет житель Челябинской области, как он себя воспринимает сам, как его воспринимают извне?

— Житель Челябинской области одновременно и типичный, и специфичный.

Типично то, что у него такие же идентификационные маркеры, как в любом другом российском регионе: природа, история края, люди, промышленное величие территории, спортивные и культурные достижения… Но соотношение и качество этих маркеров иное. Так, например, индустриальность сознания жителей нашего региона столь велика, что стала уникальным явлением. Про челябинца можно сказать, что он «человек труда» больше, чем свердловчанин или тагильчанин. И только в последние годы у жителей области появляется постиндустриальное сознание, связанное с темой экологии.

Что касается природного идентификатора, то из двух доминант — «озера» и «горы» — в последние годы стали доминировать «горы» и «горнолыжные курорты». Причины — в присутствии в отрасли тех самых пассионариев, о которых я ранее упоминала, например, того же господина Сиротина из «Солнечной долины». А вот на тематику «озер» такой яркой личности пока не нашлось, вот и простаивает огромный ресурс и с точки зрения финансового наполнения бюджета туристическими инвестициями, и с точки зрения комфортности жизни и хобби жителей региона, формирования регионального патриотизма.

Маркер «люди» имеет мало персонификаторов: в пылу политической и межклановой борьбы бесконечно исправляется историческая память, явным лидерам отказывается в признании, и, наоборот, ту же премию «Светлое прошлое», например, с удивлением для себя самих получают люди, давно переставшие идентифицировать себя с Уралом, а потому не известные рядовому жителю края. С большим сожалением говорю о том, что пессимистическое, недружелюбное отношение жителей к малой родине стало распространено. Где выход? Кое-что можно подсмотреть у наших соседей.

В сравнении с Екатеринбургом запрос на уникальность Челябинской области возник лишь спустя десятилетие. На тот момент у соседей успели создать и разогнать «Уральскую республику». Затем Екатеринбург выиграл в негласной борьбе за идентификацию в первую очередь с ним бренда «Урал». Затем Екатеринбург динамично приступил, благодаря наличию, подчеркиваю, развитой гуманитарной среды, к позиционированию на европейскость, международность, современность. Эти новые бренды не исключили старые, связанные с индустриальностью, а лишь усилили их. И, наконец, для свердловчан очень важны маркеры самостоятельности и свободы: личной, коллективной, социальной, экономической и т.д.

С учетом организационного, общественного, управленческого ресурса в Челябинской области возможно реализовать что-то подобное.

Возвращаясь к тем же стратегиями развития, нужно в их основу закладывать формирование региональной интегрирующей системы ценностей, объединяющей население, при всей разности личных интересов, в единый «монолит» гражданственности. И не стоит проваливаться в детальную конкретизацию управленческих шагов. Это удел последующих программ. И уж точно я не соглашусь с тем, что региональные стратегии хорошо напишут исключительно столичные команды, ангажированные за приличные деньги.

Вгрызшиеся в камень
 
— Жители области, живущие в разных населенных пунктах, в вопросах социокультурной идентичности различаются между собой или это монолитный пласт?

— Отличаются. Но подчеркну, что все это российский национальный менталитет, но с разными оттенками. Так, например, жители горнозаводской зоны Южного Урала более динамичны, резки, жестки по сравнению с южными районами области. «Вгрызание в камень» (в Уральские горы) и работа на заводах требовали быстрых и решительных действий, пока добывалась руда и плавился металл.
 
— Есть ли необходимость в проработке культурного развития субъектов использовать столь специфические данные или подобное углубление в вопрос излишне?

— Без учета региональной идентичности и регионального самосознания в качестве целей и средств социокультурного развития территории все программы будут обречены на провал. «Свой-иной» являются мощными архетипическими категориями, объединяющими народы и нации. Посмотрите истории «экономического чуда» Китая, Малайзии, Сингапура — в последнем случае вообще искусственное создание не только насыпи острова, но и символического капитала острова, обеспечившее его миссию как мирового финансово-экономического центра. Или слоган «Малайзией нужно гордиться!», выведший страну из категории третьих стран на передовые мировые позиции.

Экономика, политика, культура — это прежде всего Человек. Раздавленный или вознесенный.

— На ваш взгляд, на какой период нужно разрабатывать концепцию по реализации культурной политики, чтобы она была максимально эффективной? Как часто необходимо будет делать ее актуализацию?

— Сроки любых концепций и стратегий зависят от текущего состояния. При относительной стабильности они должны быть долгосрочными, при кризисном развитии — краткосрочными. И по возможности иметь несколько проекций, например, стабилизирующую и инновационную.